Три лица февраля
Шрифт:
Но что тогда сидеть сложа руки и ждать, если все вокруг как воды в рот набрали? Есть вполне конкретная дверь и её нужно открыть. Расхрабрившись и проникнув в кабинет, пока её никто не видел, Долорес осторожно обшарила все ящики в письменном столе и комоде. Бумаги из стола и из сейфа забрала полиция, а из ключей остались только те, которыми запирались сами ящики. Но эти ключи были на месте, а пустой сейф даже не стали закрывать. И только от кладовки не было ключа. Это выглядело странно и даже подозрительно. Долорес решила обратиться к старому лакею, только не могла придумать, как завуалировать свою просьбу…
У должности Нормана было какое-то другое название,
Наконец, она подошла к нему и, чтобы разжалобить его, сказала дрожащим от волнения голосом:
– Милый Норман, у меня несчастье. Только вы один сможете мне помочь. Я потеряла своё колечко, оно мне дорого, так как досталось от бабушки. Я уже всё осмотрела – все комнаты, в которых побывала с момента приезда. Лестницу и коридоры. Только без толку. Может, я его уронила в кабинете хозяина? Пойдёмте со мной, а то я боюсь входить туда одна.
Норман хмыкнул, но, не почувствовав в просьбе Долорес ничего предосудительного, решил уступить её мольбам и захромал вслед за ней по лестнице.
Они вошли в кабинет и Долорес осмотрела все его уголки в присутствии лакея. Когда очередь дошла до кресла, загораживавшего дверь в кладовку, Долорес попросила у лакея помощи, чтобы вдвоём сдвинуть этот тяжёлый предмет. Но ни за креслом, ни под ним колечко так и не нашлось. Зато на поверхности пола под креслом Долорес обнаружила пыльные следы, которых никак не могло быть. Она очень удивилась, так как под всеми креслами, столами и стульями пыль тщательно вытирали, готовясь к приезду хозяина. Долорес спросила лакея «А куда ведёт эта дверь?», словно в первый раз увидела её.
– Никуда, – ответил тот мрачно. – Там, за ней, что-то вроде чулана. Хранилище старых вещей. Архив, оставшийся от дядюшки сэра Уэндерли. С тех пор, как въехал новый хозяин, дверь больше не открывали.
– А вдруг моё колечко закатилось под эту дверь? Её можно открыть? Ну пожалуйста! – взмолилась Долорес, прижав к груди руки.
– Э, милая госпожа, у меня ведь нет ключа от этой двери. Он был только у хозяина. Могу ещё спросить у хозяйки…
– Не надо, милый Норман. Наверное, колечка там нет. Ну что ж, спасибо за помощь.
– С вашего позволения я запру кабинет на ключ от греха подальше. Полиция не велела ничего трогать в нём, а тем более менять.
«Ну, после тайфуна, который здесь устроили сами полицейские, менять тут уже нечего, – подумала Долорес. – Однако, как мне всё-таки попасть в кладовку?»
Долорес вернулась в свою комнату и задумалась, как поступить в такой ситуации. Расплывчатая формулировка, изложенная в предсмертной записке хозяина и рассказывавшая о постигшей его беде, всё менее убеждала её. Скоро всё забудется, и разобраться в истинных причинах дальше станет только труднее, а согласиться с теми объяснениями, которые содержались в деле, она не могла, как ни старалась. Да, на какое-то время она притворилась, что ей интересны рассказы вдовы о том, как она познакомилась со своим мужем два года назад, где они побывали и с кем вели дружбу. Долорес листала их семейный альбом, а мысли её были далеко. На нескольких фотографиях семейной пары она постаралась задержать свой взгляд и проявить заинтересованность,
– А где фото Невилла?
– Что вы, муж запретил даже упоминать его имя.
– Вам оно тоже неприятно, наверное?
– Я вообще боюсь мужчин. Мне они представляются злобными, агрессивными существами. Которые самоутверждаются за счёт женщин. Кроме Эдвина, разумеется.
Долорес не могла с ней согласиться. Ей встречались разные мужчины. Некоторые из них были не лишены благородства.
– Расскажите о характере вашего мужа, пожалуйста…
В памяти Долорес отложилось, что Дора Уэндерли испытывала большое уважение и благодарность к своему мужу за то, что два года назад обрела покой и защиту. Вот только в чём эта защита заключалась, если он постоянно был в отъезде?
Чтобы успокоить её, Долорес принялась рассказывать о семье своих родителей, о спокойном деревенском уюте, о прогулках в сад, общении с соседями, но Дора продолжала твердить о том, что она потеряла, не допуская и мысли о том, что со смертью мужа она могла и что-то приобрести.
Наверное, у Доры и в самом деле до этого была нелёгкая жизнь, раз она так ценила то, что на поверку оказалось столь непрочным и зыбким. Непохоже, чтобы ей было комфортно и сейчас. А если так, то почему она настолько редко выходит из дома? Даже по дому она перемещается с большой неохотой. Долорес обратила на это внимание, когда обходила вместе с Дорой отмытые, освобождённые от старой рухляди и сразу посветлевшие комнаты перед приездом гостей. Хозяйку, судя по всему, произошедшие перемены не особо-то и впечатлили. Она смотрела на окружавшие её вещи, как смотрят на чужое. Всё её поведение было похоже на поведение узницы. Долорес тогда расстроилась и спросила Дору:
– Ваи не понравилось, как мы поработали?
– Очень вам признательна за работу, но дело в другом. Каждый хоть иногда скучает по своему родному дому.
Где же родной дом Доры? Дора переводила разговор на другие темы, лишь только заходила речь о её прошлом. Она предпочитала молчать о том, как жила до знакомства с Эдвином. Никакие уловки со стороны Долорес не помогали выйти на откровенный разговор о тех временах…
В дверь комнаты Долорес постучали. Служанка сообщила Долорес, что миссис Уэндерли попросила её зайти, и Долорес, поспешив выполнить просьбу, увидела, как Дора ходит из угла в угол, словно не зная с чего начать.
– Милая мисс Макнил… Не знаю, хватит ли у меня сил сказать вам то, что я должна сказать. Я боюсь, что вы меня неправильно поймёте. Я попала в западню, мне нужно рассчитаться с неотложными долгами, и чтобы из неё выбраться, мне придётся сократить некоторые расходы. Возможно, я не смогу больше пользоваться вашими услугами. А вы были так добры ко мне, и я не хочу, чтобы вы считали меня неблагодарной. Возьмите это от меня в подарок…
Дора сняла дорогой браслет со своей руки и протянула его Долорес. Девушка отшатнулась.