Три лилии Бурбонов
Шрифт:
– Его время наступит не раньше августа!
В конце июля 1628 года Бекингем прибыл в Портсмут, чтобы лично возглавить подготовительные работы к третьей экспедиции. А 23 августа бывший военный Джон Фельтон, недовольный тем, что герцог отказал ему в продвижении по службе, проник в апартаменты королевского фаворита в Портсмуте и вонзил нож в его грудь.
– Во второй раз за её короткую жизнь, - пишет Карола Оман, - длившуюся менее девятнадцати лет, нож фанатика повлиял на судьбу Генриетты Марии.
Карл I был на утренней молитве со своими домочадцами, когда ему сообщили о гибели его фаворита. Капеллан сделал паузу, во время которой королю на ухо сообщили горестную весть. После чего он с ужасающим хладнокровием произнёс:
– Продолжайте, отец мой!
Только удалившись в свои личные покои, король бросился на кровать
Вскоре, к радости Генриетты Марии, начались переговоры о заключении мира с Францией и ходили слухи, что Карл I также намерен примириться и с Испанией.
После смерти Бекингема карьера Холланда резко пошла в гору. Благодаря дружбе с королевой он получил придворную должность её главного конюшего и стал ближайшим советником Карла I. Кроме того, граф пожизненно занимал посты лорда-лейтенанта Беркшира и Мидлсекса и был избран ректором Кембриджского университета. Что же касается Генри Джермина, то он стал вице-камергером Генриетты Марии и в том же году его избрали депутатом парламента от Ливерпуля. Его интерес к деньгам вовсе не был таким корыстным, как позже утверждали его недоброжелатели. Жизнь при дворе, не говоря уже о страсти к азартным играм, стоила очень дорого и одного жалованья для этого было недостаточно. Но, благодаря Генриетте Марии, Джермин получил также должность на таможне, которая обеспечивала приток средств в его вечно тощий кошелёк. Кроме того, занимая пост вице-камергера, он котролировал доступ к своей царственной госпоже, и, следовательно, играл ключевую роль при её дворе. Высокое положение Джермина наверняка способствовало тому, что его отец тоже занимал ряд придворных должностей: егеря королевы, вице-камергера короля, губернатора острова Джерси, контролёра королевского двора и, наконец, лорда-лейтенанта Саффолка. Старший брат Томас стал конюшим маленького принца Уэльского, затем – одновременно мировым судьёй и заместителем лейтенанта в Саффолке. Однако этого было мало, чтобы удовлетворить амбиции Джермина: он видел, каким влиянием пользовался Бекингем в Англии, Ришельё во Франции и Оливарес в Испании. И желал того же для себя. Генриетта Мария тоже жаждала власти.
Между тем, по свидетельствам современников, король словно заново влюбился в свою жену, а она – в него.
Придворный поэт Хабингтон ссылался в качестве примера на своего государя, воспевая супружескую любовь:
Пример принцев - закон: поэтому мы,
Как верноподданные, должны быть настоящими любовниками.
С 1627 года Генриетта Мария, наконец, стала получать свои 18 000 фунтов в год, положенных ей по брачному контракту, и, кроме того, ей были дарованы крупные поместья и земли, в то числе, Гринвичский парк, где она обычно гуляла, когда ей хотелось свежего воздуха и тишины. Супруги начали обмениваться подарками и портретами и скучать во время коротких разлук. Когда на рождественской неделе Карлу пришлось уехать на четыре дня в Теобальдс, королева установила его портрет возле своей кровати. В канун Рождества один из придворных осторожно сообщил в своём письме:
– Мы здесь питаем некоторую надежду, что королева беременна, у неё есть некоторые признаки этого, но должно пройти больше времени, тогда мы будем знать об этом наверняка.
Когда же осенью 1628 года о беременности Генриетты Марии было объявлено официально, Оксфордский университет и городской совет приказали от радости звонить в колокола и зажечь костры. Однако не все радовались. Были задержаны два неосторожных болтуна, первый из которых заявил:
– Я бы хотел видеть Её Величество на дне океана!
Другой же предложил:
– Давайте повесим ей на шею мельничный жёрнов!
В Париже блаженство Марии Медичи было омрачено только тем, что сразу две её дочери собрались рожать в одно и тоже время в Турине и Лондоне. Поразмыслив, к кому ей отправить известную
– Королеву напугали дерущиеся собаки, одна из которых вцепилась ей в платье!
– Она слишком много гуляла!
– А потом стала подниматься в гору!
Какова бы ни была причина, роды королевы начались примерно на десять недель раньше положенного срока. После того, как повитуху вынесли из спальни, прибыл хирург Чемберлен и Карл I приказал ему:
– Вы должны во чтобы-то ни стало спасти жизнь королевы!
Долгожданный наследник появился на свет только около трёх часов следующего утра, 13 мая 1629 года, но он был настолько крошечным и слабым, что решено было немедленно окрестить его. Как только её муки закончились, Генриетта Мария погрузилась в спасительный сон. Карл же в соседней комнате спорил с её духовником, в лоно какой Церкви следует принять ребёнка. В конце концов, принц был крещён капелланом короля как «Чарльз Джеймс» и через час скончался. Той же ночью его похоронили в Вестминстерском аббатстве рядом с его дедом Яковом I.
Прибывший слишком поздно королевский врач Теодор Майерн нашёл королеву «полной сил и мужества» как всегда в трудную минуту. Составив отчёт, он заметил:
– Нужно срочно отправить гонца во Францию, чтобы остановить мадам Перонн, которая теперь свободна и может навестить принцессу Пьемонтскую.
Обе сестры Генриетты Марии в том же году родили здоровых детей: Елизавета – сына, а Кристина – дочь.
Тогда же весной Карл I распустил свой третий парламент, заявив:
– В будущем я намерен править без парламента!
С тех пор Тайный совет стал главным органом, с помощью которого король управлял государством. Обычно он заседал в зале напротив королевской спальни в Уайтхолле, хотя, когда Карл посещал другие дворцы, его советники послушно следовали за своим господином. В состав Тайного совета входило сорок человек, в основном, чиновники и аристократы-землевладельцы. Хотя они обычно прислушивались к мнению короля, он тоже с радостью следовал их советам. Выполнение решений же возлагалось на двух государственных секретарей – Джона Кокса и лорда Рочестера, которого после его смерти в 1632 году заменил Фрэнсис Уиндебэнк. При жизни Бекингем выполнял функции первого министра, хотя такой должности тогда не существовало.
После смерти фаворита этот неофициальный пост перешёл к Чарльзу Ричарду Уэстону, будущему графу Портленду и лорду-казначею Англии. При дворе началось постепенное оформление двух противостоявших друг другу фракций. Главой французской фракции стала королева Генриетта Мария, тогда как группа, выступавшая за сближение с Испанией, оказалась представленной Уэстоном и его сторонниками.
Французский посол Шарль де л’Обеспин, маркиз Шатонеф, прибывший летом 1629 года в Англию с целью заключения мира и достижения возможного сотрудничества с англичанами против Мадрида, нашёл королеву окружённой самым пристальным вниманием короля и придворных. Согласно мирному договору, заключённому в августе, Карл I отказывался от вмешательства во внутренние дела Франции, касавшиеся её протестантских подданных, тогда как Людовик XIII, в свою очередь, снимал свои претензии к Карлу I, касавшиеся обязательства по содержанию свиты королевы и возращению прав английским католикам, как это подразумевалось статьями брачного договора. Шатонеф приложил все усилия, чтобы стать своим человеком при дворе и добился расположения короля и королевы, которую он посещал каждый день. С мастерством ловкого придворного маркиз стал политическим наставником королевы. Он приблизил к себе француза Франсуа Рошешуара, шевалье де Жара, партнёра короля по игре в мяч и бывшего компаньона Бекингема, находившегося при английском дворе со времени своего участия в заговоре против Ришельё в 1626 году. Два француза, ставшие «близкими друзьями», вместе планировали создание придворной фракции, «состоящей из графа Холланда, Монтегю и прочих, при поддержке королевы». В число «прочих» входили маркиз Гамильтон, который был в очереди на шотландский трон после Стюартов, граф Нортумберленд, его брат Генри Перси, и, конечно, Джермин.