Три мести Киоре
Шрифт:
Гроза мало-помалу стихала, ливень не бился раненым зверем в окно, нога уже не болела так отчаянно, а сама Ниира, казалось, могла задремать в кресле под пледом, несмотря на все переживания. Уловив это пограничное состояние между сном и явью, она встрепенулась. Раскланявшись с Хайдрейком и отблагодарив его за заботу, вышла в приемную. Помощник Дорана сообщил, что двуколку не починили, и она попросила найти другой экипаж.
Хотелось домой. В горячую ванную. Выпить обжигающего губы и язык чая. Молчаливой поддержки Тари. Уснуть. Забыться. Ниира знала, что следующим днем опять поедет в Догир, чтобы ощутить
Глава 4
Доран откинулся на спинку кресла, когда Ниира покинула кабинет. Не то чтобы она мешала работать, просто его выводило из себя само присутствие кого-то чужого. Однако, заметив за окном женскую фигуру под дождем, он ни на миг не усомнился в том, как следовало поступить. В конце концов кабинет главы Тайного сыска — присутственное место, хотя, разумеется, не идеальное для пребывания незамужней девушки. Теперь же, когда она ушла, следовало заняться серьезными делами, не переживая о душевном состоянии гостьи.
Как по заказу дверь распахнулась, являя запыхавшегося Вайрела с мокрыми, облепившими череп волосами, за которым тащилась такая же понурая цепочка грязных следов — плащ, видимо, оставил в приемной.
— Еще один труп, следователь выехал. Опять девушка…
Заместитель не договорил, когда Доран поднялся и приказал вызвать водителя.
— Адрес.
Вайрел ответил, мимо него пронесся помощник с черным пальто, в которое Доран быстро завернулся, даже не удосужившись застегнуть. На счастье герцога, дождь прекратился, оставив в воздухе вязкое марево не то пара, не то тумана. Водитель зажег размещенный на капоте кристалл эстера, включавшийся от касания руки, Доран поднял крышу.
Ехать было недалеко: новый труп выловили в квартале, о котором ровным счетом ничего нельзя было сказать. Это была часть города со скромными многоквартирными домами в три этажа, где жили и бедные студенты, снимавшие одну комнату на шумную компанию, и успешные торговцы, порой выкупавшие целые мансарды, обставленные с изрядным вкусом. Почти центр современного Тоноля, бывший столетие назад бедной окраиной. Люди шли с работы, заглядывали в лавки, отмеченные разнообразными вывесками, из трактиров летел гогот и шум, когда открывалась дверь, выпускавшая жар на стылую улицу.
Водитель свернул в тесную подворотню, и герцогу пришлось оставить транспорт: дальше бы он не проехал. Фасады новых домов скрывали старинные крохотные особнячки с обширными дворами, где жило по нескольку семей, объединенных либо родством, либо ремеслом. Пробраться между ними можно было только пешком — столь узкие тропинки пролегли между живыми изгородями, заменявшими заборы. Здесь здания были не выше двух этажей, и их балконы оплетал плющ или украшали горшки с цветами. Издалека Доран увидел мелькавшие под фонарями черные мундиры. Трое в оцеплении, чтобы не пробрались зеваки, один следователь с папкой, скучно строчивший отчет, не хватало только фотографа с тяжелой коробкой камеры, где внутри размещался бесценный кристалл эстера, с помощью которого и выжигалось нужное изображение на пластинке.
Когда Доран подошел к следователю в сизой шинели, тот уже курил, задумчиво подняв к небу бородатое лицо. Рядом тряслась девица в кожаных брюках и мужском пиджаке в клетку — тот самый фотограф.
— Новенькая? —
Та же не раскурила ее, а мяла в пальцах, пока не превратила в пыль. На плече блестел тяжелый ящик с камерой.
— Бросай эту работу, тут каждый день трупы, — сказал ей следователь, заметив недовольный взгляд герцога.
Он и не думал, что высшее начальство ночью принесет к трупу, потому взял новенькую, чтоб привыкла или сбежала… А теперь как? Увольнять ее, что ли? Оставалось надеяться, что Доран, не терпевший непрофессионализма, забудет о ней.
— Где?
Следователь указал за темно-серый дом, недалеко от которого проходила сливная канава для отвода дождевых вод и грязи. Там уже лежали мостки, по которым следовало перебраться на другую сторону и, держась за сетчатый забор, медленно добраться по скользкому грунту до выловленного трупа, который еще не успели забрать. Доран склонился над бледно-зеленым телом в болотного цвета рванине. Светлые волосы выбились из-под невзрачного чепца служанки, передник и юбка порваны. Шея с нечеловеческими отпечатками. Кровь в уголках губ. Пустые глазницы. Фотографы у них ныне слабы духом…
Вместе со следователем они вернулись на дорогу в стороне от канавы, там хотя бы был устойчивый грунт, и каждое движение не грозило отправить их в сточные воды. Мужчина рассказал, что труп обнаружила девочка, побежавшая за свалившейся в канал собачкой. Сначала девочка обрадовалась и кричала странной женщине, чтобы та поймала приближавшуюся животину… Но собачка проплыла мимо, а девочка, увидев труп, забыла от ужаса о ней. Что спрашиваете, ваше сиятельство? Почему труп сидел? Так ливень, вода поднялась, а тело, по-видимому, зацепилось тканью за что-то. Иного объяснения нет. Кто доложил? Так родители девочки. Они вызвали патруль. Показания дали. Всё записано и подписано.
— Удалось узнать что-нибудь о предыдущей жертве? — спросил герцог, уже ненавидевший журчание воды.
Она как будто шептала ему, что всё бесполезно, что следы смыты, что преступника не найти.
— Нашли ее родителей. Они из пригорода, дочь отправилась работать гувернанткой, так как получила неплохое образование. Писем от нее не получали больше месяца, но родители думали, что у нее просто нет денег на бумагу. Об этой ничего еще не знаем.
Сырость лезла под плащ ядовитой гадюкой, хотела там свернуться кольцами и не отпускать. Доран невольно поежился, ощутив, как по шее скатились призрачные капли дождя.
— Вайрел направил сюда?
— Нет. Я сегодня в смене самый старый, — следователь довольно булькнул. — А юнцам и воровки хватит для начала. Тут им делать нечего.
Доран был согласен со следователем: успеют еще опыта набраться. Что-то царапнуло слух, но из-за навалившейся усталости он не сообразил, что именно.
— Будешь вести это дело. Отчитываешься мне лично. В крайнем случае — Вайрелу.
— Опять дело забираете, ваше сиятельство! У нас уже ваших людей за гонцов смерти считают — голодать скоро будем без заработка! — следователь жаловался с легкой насмешкой, так, как можно старому начальнику, с которым прошли уже огонь и воду или же, в их случае, трупы, предательства и кровь.