Три месяца, две недели и один день

Шишина Ксения

— Вынуждена вас предупредить, что, как бы многие из вас не были хороши и изумительны, в команду попадут только лучшие из лучших. Это лишь двадцать девушек, а все остальные смогут попытать счастья в следующем году, — тем временем говорит Кейт, капитан группы, как всегда требовательная, строгая и относящаяся к процедуре отбора предельно серьёзно, словно ей все сорок, а не каких-то там двадцать пять лет, и я склоняюсь вперед, чтобы лучше видеть то, что будет происходить внизу, когда движение слева переключает всё моё внимание на себя, и, повернув голову, я обнаруживаю Тимоти, который, хромая, спускается по лестнице ко мне.

Его коленный состав окружён лангеткой, выдающей полученную не так уж и давно серьёзную и потому ещё не вылеченную до конца травму, и я думаю, что, может, должен помочь

ему преодолеть эти несколько ступенек, но он мой лучший друг, и кому, как не мне, знать, что он не потерпит снисхождения и жалости. Только понимание этого и удерживает меня от вставания, пока Тим устраивается рядом, но в остальном мне совершенно непонятно, что делать или говорить. Это первая наша встреча за долгое время, но будь она связана чисто с воссоединением друзей, мы бы, я думаю, крепко обнялись, а у нас же всё не так. Он ещё и мой партнёр по команде, и я подставил его наравне с остальными, когда ушёл и даже не нашёл в себе сил лично сообщить об этом, и с тех пор мы ни разу не общались. На самом деле я даже не пытался ни отправить сообщение, ни позвонить. Будучи уверенным, что меня либо просто проигнорируют, либо и вовсе пошлют куда подальше, я в одинаковой степени опасался и того, и другого. Теперь же былое проявление некой трусости не вызывает во мне ничего, кроме стыда и запоздалых угрызений совести. Поступив так во имя пресловутой любви, я лишь всё потерял, и только одному Богу известно, сколько времени уйдёт на то, чтобы снова стать своим.

— Ты не сможешь сидеть здесь вечно. Все сразу поймут, что ты где-то в здании. Твоя машина на парковке не оставит в этом сомнений. И даже в этой толстовке тебя можно узнать за версту, — говорит Тимоти, указывая на сплошь очевидные вещи, но я и не прячусь, если он намекает именно на это. Всего лишь коротаю время, находясь в относительно обществе, ведь танцующие девушки, показывающие, на что способны, и пытающиеся завоевать своё место под солнцем, так или иначе попадают под эту категорию.

— А разве ты не должен соблюдать постельный режим, выбираясь из дома только ради реабилитации и посещений физиотерапевта?

— Должен. Но мне захотелось увидеть своего друга. Меня привезла Лилиан, — если бы с такой теплотой, нежностью и благоговением он отзывался не о моей сестре-двойняшке, а о ком-то другом, то всё содержимое моего желудка наверняка тут же бы попросилось обратно, но хоть в этом смысле со мной всё отлично.

— Ну уже может забирать, — отвечаю я, ведь от всего этого мне ужасно не по себе. Не хочу, чтобы на меня глазели и пытались по одному моему виду понять, что пошло не так, и перемывали мне косточки за моей спиной. Но, с другой стороны, а как иначе? Моя персона скорее обрастёт сплетнями, чем будет принята с распростёртыми объятиями. Тимоти не совсем не прав. Смогу ли я вообще спуститься вниз, когда придёт время, и предстать перед парнями так, будто ничего и не было?

— Дерек…

— Кто-нибудь ещё знает?

— О том, что ты снова с нами и будешь на тренировке?

— Да.

— Разве что Митчелл. Джейсон сказал только нам двоим.

— Думаю, он ненавидит меня.

— Кто? Джейсон?

— Возможно, и он тоже, но сейчас я о Митчелле.

— Нет, он не…

— Это так. Будь всё иначе, он бы приехал вместе с тобой. Отрицать и спорить тут бессмысленно, — Тимоти ничего не отвечает, и, таким образом делая вывод, что он понял мой намёк не развивать эту тему и не начинать доказывать мне собственную неправоту, я вытягиваю ноги настолько далеко, насколько позволяет конструкция посадочных мест, и, максимально расслабившись, вновь сосредотачиваюсь на действе, за которым и приехал понаблюдать. Что может быть лучшим отвлечением, чем наблюдать за красивыми и сексуальными девушками с длинными волосами, двигающимися вместе с их обладательницами, искусно нанесённым макияжем, лишь подчёркивающим все достоинства, и подтянутыми фигурами, являющимися мечтой любого мужчины? А вот эта блондинка очень даже ничего. Грудь могла бы быть и чуточку больше, но в остальном она хороша, и светлые волосы как нельзя кстати. Идеальный вариант.

— Это ничего не решит и никак не поможет.

— Ты это о чём?

— Ты знаешь. О твоей проблеме.

— И в чём же, по-твоему,

она состоит?

— Ты смотришь на всё иначе…

— И как же?

— У тебя потухший взгляд. Он будто выжженная пустыня. Словно тебе больше незачем жить. И это не исправить механическим сексом. Раньше бы это, возможно, и сработало, но теперь ты другой. И ты не можешь вернуться к себе прежнему, Дерек, — лишь время покажет, так ли это, и кто прав, а кто ошибается, но в любом случае я не откажусь от соответствующих попыток и, наверное, не остановлюсь, пока не добьюсь успеха и значительно не преуспею в этом. В прежнем мне было что-то крутое, хотя и вызывающее и зачастую сопровождающееся неодобрением со стороны, но он нравился девушкам, публике и журналистам, и даже за нелицеприятными заголовками в его адрес на газетных страницах или сайтах скрывались лишь зависть и желание быть на него похожим. Вы ненавидите тех, кто достиг больше вашего, и втайне грезите поменяться с ними местами, даже если в результате всё осуждение по поводу морального облика и чего бы то ни было ещё автоматически перейдёт на вашу персону. Нынешнюю же мою версию исключительно жалеют, но это последнее, в чём я нуждаюсь, а значит, самое время возвращать всё на круги своя.

— Я ведь не ослышался, когда ты назвал меня другом?

— Разумеется, нет. Невзирая ни на что, для меня ты всё ещё являешься им.

— Тогда сделай милость, давай без нравоучений.

— То есть либо я помалкиваю и просто смотрю, как ты разваливаешься на части, но всячески отрицаешь это, либо отваливаю и держусь от тебя подальше?

— Да, пожалуй, что так, — просто киваю я, даже не глядя на Тимоти, по-прежнему поглощённый сочетанием танцевальной музыки и спортивных движений, многие из которых сложны и трудны в исполнении. Одновременно с тем, как в голове созревает решение кого-нибудь очаровать, увлечь и затащить в постель, оно лишь укореняется, становится сильнее и разрастается во мне, пока, начиная злиться на самого себя и испытывать гнев, я вспоминаю, что и… и Оливия тоже когда-то попала в команду именно после такого отбора и была новенькой, но амбициозной. Я прихожу из-за этого в некую ярость, ведь её даже не должно быть в моих мыслях. Пойди прочь. Тебя нет.

— Что она с тобой сделала?

— Забрала мою душу, — думаю, это самая точная формулировка из всех возможных, и более основательно и конкретно произошедшее мне никак не выразить и не описать. Я опустошён, внутри ничего не осталось, а значит, всё, что содержало в себе эмоции и отвечало за чувства, просто вырвано с корнем ко всем чертям. Но так даже лучше. Ничто не усложнит мои возможные отношения, в качестве своей цели преследующие лишь удовлетворение и физическую разрядку.

— Звучит трагично.

— Да всё нормально, Тим. Не бери в голову. Ты лучше… лучше о себе подумай. Что, кстати, говорят врачи?

— Что к началу сезона мне ни за что не успеть. Вот, собственно, и всё. Ну я пойду. Лилиан написала, что уже вернулась. Ты не… не хочешь поздороваться?

— Не сейчас.

— Ну ладно. Это ничего, — кивает Тимоти, вставая и потихоньку продвигаясь к лестнице и выходу с трибун, и он уже почти достигает цели, когда, смотря вслед его слегка сгорбленной спине и видя правую руку, для поддержки сжимающую перила, я всё-таки не выдерживаю и окликаю его по имени. Не знаю, кто к кому в итоге тянется первым, но факт в том, что мы обнимаем друг друга, недолго и неловко, но сильно, и я слышу, быть может, и не одобряющие, но понимающие слова: — Знаешь, если хоть что-то способно хотя бы ненадолго привнести свет в твои глаза, то делай всё, что хочешь, Дерек, и плевать на то, что скажут люди. Но всё-таки будь осторожен. Не хочу, чтобы ты вылетел из-за какого-нибудь скандала.

— Не вылечу. Я обещаю, — на этой ноте Тимоти всё-таки уходит, а моя рука сама собой тянется к телефону, заходит в раздел сообщений и начинает переписку прямо с главного.

Возьми её.

Я вижу, как Кейт, привлечённая сигналом, берёт свой сотовый с временно принесённого сюда стола и, думаю, наверняка хмурится, не понимая смысла пришедшего послания, но, судя по движениям пальцев, явно что-то пишет в ответ, и, как подтверждение этого, спустя пару секунд мне приходит её смска.