Три мгновения грешного лета
Шрифт:
Что-то подобное Светлана и ожидала услышать.
Она почувствовала, как у нее ослабли в коленках ноги, и села на диван.
– Почему?
– Он отказался оплачивать место Ласкового в конюшне. Он сказал, что дела в фирме идут неважно и всем сотрудникам урезали зарплату. Поэтому мы должны резко сократить расходы, в том числе и отказаться от лошади.
– Но если это действительно так, что же делать?
– Я тебе и ему говорила, что на за что не откажусь от Ласкового.
– Но тебе все же придется это сделать. Ведь это немалые деньги. Где ты их возьмешь?
–
– Как это согласился? Он посторонний человек, почему он должен за тебя платить? Ведь это не в ресторан сводить.
– Уже не посторонний. Он сделал мне предложение, я согласилась. Через месяц он подписывает контракт с какой-то фирмой в Голландии. И мы улетим с ним туда. И перевезем Ласкового.
– Как улетишь?
– Обыкновенно. На самолете. Буду жить там. Какая разница, что здесь, что не здесь. Будешь приезжать к нам туда.
– Спасибо за приглашение.
Внезапно Светлана почувствовала, как на нее накатила волна гнева. В ярости она смела со стола чашку, которая, упав на пол, рассыпалась на мелкие осколки. Дочь с изумлением смотрела на нее, зная свою мать, как очень выдержанного человека. И весь ее вид свидетельствовал о том, что она не понимает, что на нее сейчас вдруг накатило.
– Послушай, я долго терпела, наблюдая за твоей жизнью. Но у меня нет больше сил! Неужели ты не понимаешь, что вытворяешь? Ты же убиваешь себя. Или ты полагаешь, что сможешь вот так прожить жизнь?
– А что собственно происходит? Мы расходимся с Клодом. Между прочим, почти половина моих подруг по институту уже расстались со своими мужьями. Я вообще с трудом представляю, как можно прожить с одним мужчиной всю жизнь. Все быстро приедается. Ты ведь тоже рассталась с отцом, затем вышла за другого. Но почему-то не считаешь, что поступала ужасно.
Светлана села на диван и попыталась успокоиться. В любом случае, кричать и выходить из себя бессмысленно. Разве только выбросишь из себя давно скопившиеся в душе по вине дочери сгустки отрицательной энергии. Конечно, она почувствует облегчение, вот только ситуация от этого не изменится.
– Тебе известно, почему мы расстались с твоим отцом. Наша любовь умерла, вернее, он ее убил своими изменами. А у вас ее никогда не было. Я вообще не понимаю, что вас связывало, зачем ты вышла замуж.
– Некоторое время это было интересно. Потом стало менее интересным. Теперь интерес прошел совсем.
– А с Валерой тебе сейчас интересно?
– В наших отношениях есть что-то новое. И, кроме того, он обещает всегда платить за Ласкового, при любых обстоятельствах. Мы договорились, чтобы застраховаться от неожиданностей, он положит на эти цели деньги в банк. И с этого счета мы будем тратить только на эти цели.
– Я вижу, ты все замечательно устроила. Но что ты будешь делать, когда тебе приестся и Валера? Ничего так быстро не проходит, как новизна. Нужно не новое, а постоянное. На этом держится вся жизнь.
– Будь спокойна, мама, пока он будет платить за Ласкового, я его не брошу. А там посмотрим. Я не люблю загадывать наперед.
Светлана
– Ты пришла ко мне только доля того, чтобы поведать о последних событиях? – спросила Светлана.
– Ну да, должна же ты знать, что творится с твоей единственной дочерью. А могу я тут переночевать? Мне не хочется спасть в квартире с Клодом. А завтра Валера обещал что-нибудь снять. И мы туда переедем.
– Разумеется, это же и твоя квартира. Ты можешь здесь жить сколько угодно.
– Спасибо, мама, но мне как-то тут не очень нравится. Надеюсь, завтра я обрету новое пристанище.
На этом их активный диалог закончился. Они почти молча поужинали, затем Маша, хотя было еще совсем не поздно, сразу же захотела лечь спать. И почти мгновенно заснула.
Светлана, осторожно, дабы не разбудить ее, присела на краешек ее постели. Она долго всматривались в спящее лицо дочери. Странно, что она может так безмятежно спать, когда в ее жизни происходят такие важные события. Наверное, в этом и заключается их коренное отличие, она, Светлана, принимает все близко к сердцу, для нее жизнь – это попытка найти саму себя, согласие двух миров, в которых она обитает: внешнего и внутреннего мира. А вот дочь не ставит себе иной цели, кроме как с комфортом приспособиться к окружающему пространству. Люди, включая и мать, для нее лишь фигуры на ее шахматной доске, которые она переставляет в зависимости от возникшей ситуации.
Но почему же самые близкие люди могут так безнадежно быть далеки друг от друга, что никаких шансов сблизиться у них нет? Ее давно уже не покидает чувство, что у нее нет дочери, а это спящая молодая девушка не имеет к ней ровно никого отношения. От этого становится страшно, но с этим ничего нельзя поделать, это никак нельзя изменить, с этими можно только смириться.
Светлана легко дотронулась губами до щеки дочери и тоже направилась спать. Ею все прочнее овладевала мысль о том, что нет никакого смысла противиться судьбе, изменить ее нельзя, а еще ухудшить сколько угодно.
Глава 21
Светлана ушла на работу, когда Маша еще спала. Она не стала ее будить, только посмотрела на дочь и улыбнулась. Она чувствовала, что ее поведение уже не досаждает ей так сильно, она признает ее право на полную автономию жить так, как ей заблагорассудится, независимо от того, нравится ли Светлане ее образ жизни или нет. Надеяться на то, что Маша обретет когда-нибудь ее идеалы, воспримет ее философию, наивно, единственный выход из этой ситуации – позволить каждому из них жить в соответствии со своими представлениями о том, что такое хорошо, а что такое плохо. И тогда уже не будет так больно смотреть на все происходящее. В конце концов, Маша тоже ищет свой путь, единственный и неповторимый. И еще неизвестно, куда он ее приведет, ведь она лишь в самом его начале.