Три Мира Надежды
Шрифт:
– Потому что я потерпел поражение, проиграл, потерял все,
и мне не с чем было возвращаться домой. Неудачников нигде не любят, разве ты не знаешь об этом? Все мои деньги были вложены в дело, и у меня ничего нет. Ты захватила мой последний корабль, а в Лерии его отобрали бы кредиторы. И я решил отсидеться на своем острове, придти в себя, подумать, что делать дальше. Но снова ошибся. Я больше ничего не скажу. Можешь приказать пытать меня, или убить, я готов к смерти.
– Чтобы не отдать Калгрейн Кинарии, ты распорядился передать этот пакет Ульвнину… Я теперь понимаю это. И, среди прочих бумаг, там были документы, свидетельствующие против
– Чтобы ты, Этан, поверила в их подлинность и достоверность.
– Я очень недовольна собой и вынуждена признать, что недооценивала тебя, Витмирн, - задумчиво сказала Этан.
– Ведь прекрасно видела, что ты ведешь двойную игру, обманываешь всех, могла бы догадаться, но выводы сделала неправильные. Видишь, как бывает: и знания, вроде бы есть, и способности, а опыта не хватает.
– Не надо так переживать, Этан, - спокойно глядя ей прямо в глаза, усмехнулся Витмирн.
– Ты быстро учишься и все еще впереди. В отличие от меня, у тебя есть будущее.
– А, знаешь, Витмирн, я, пожалуй, не стану тебя убивать, - не отводя взгляда, ответила Этан, и голос ее был полон досады.
– Даже спрашивать больше ни о чем не буду. Скажи мне только, тебе нужны эти люди?
– Этан указала на пленных, выстроенных у борта захваченного корабля.
– Говори быстрее, пока их еще возможно спасти.
– Ты можешь пощадить их?
– не веря своим ушам, спросил Витмирн.
– Остановить казнь, - крикнула Этан, и повернулась к пораженному лерийцу.
– Я бы отдала тебе и корабль, но, вы не сможете управлять им впятером и точно пропадете. Твой остров далеко? Доплывете до него вон на той шлюпке?
– Доплывем. Должны доплыть. И там есть небольшая шхуна, - опустив глаза, тихо сказал побледневший Витмирн.
– Но, послушай, ты не пожалеешь через полчаса о своем опрометчивом решении? Быть приговоренным к смерти два раза за один день…
– Что я вижу!
– одними губами улыбнулась Этан.
– Надежда на спасение вдруг поколебала твое мужество? И ты уже боишься, что я только подразню тебя и не выполню своего обещания? Не раскисай, капитан. Забирай своих людей и уходи. И больше никогда не возвращайся в Калгрейн. Тебя сразу повесят там, думаю, что ты
и сам понимаешь это. Но я прикажу оценить твой корабль - только этот, не остальные - и перечислить деньги за него на предъявителя в имперский банк Лерэйна. Построишь себе новый, еще лучше.
– В ссудную кассу торговой верфи Лиароса, - тихо сказал Витмирн.
– Как скажешь.
– Может быть, когда-нибудь, я смогу отблагодарить тебя, Этан, - немного помолчав, сказал Витмирн.
– Я буду рада, если хоть в спину не ударишь, когда возможность представится, - с грустью в голосе ответила она.
Витмирн только покачал головой и молча поклонился ей.
– Шарф у тебя грязный, лучше сними его. Я прикажу выдать вам нормальные бинты и кое-что из медикаментов. Сегодня вечером
у тебя поднимется температура. Не тревожь руку и перетерпи, все обойдется
– Присмотритесь к мэру Калгрейна, Сигнилу, - тихо сказал Витмирн.
– Нет, он не наш. И не куплен кинарийцами. Просто вор и мерзавец, который уже очень давно путает свой карман с государственным.
– Когда вернемся, поручу это дело Ульвнину, он разберется, - чуть заметно кивнула Этан.
– Прощай, капитан, надеюсь, в Сааранде мы с тобой больше не увидимся.
– Нет, мы еще встретимся, Этан. Но уже не врагами, обещаю тебе.
– Освободите
– Так нужно, не спрашивайте ни о чем.
И покажите мне наших раненных.
На следующий день они вернулись в Калгрейн, где уже сутки, не находя себе места, ждал Этан очень обеспокоенный ее отсутствием великий магистр Рут.
ЭТАН И РУТ. БЕСПОКОЙСТВО
Этан сидела перед Рутом, опустив глаза и сжав губы, и думала об одном: когда же он, наконец, перестанет мучить ее, уйдет, и все закончится? Да, встреча с Рутом в Гиниазе оказалась чрезвычайно полезной, но…
“Лучше бы мы не встречались, - постоянно думала теперь Этан.
– Лучше бы мы не встречались”.
Ей сразу показалось, что Рут очень странно смотрит на нее,
и потом, с каждой встречей, это ощущение только усиливалось. Да, были знакомые флюиды нетерпеливого мужского желания и физического влечения, сопряженного порой с мыслями о каком-то незнакомом ей подчинении. Так все взрослые мужчины смотрят на молодых и красивых девушек. Именно то, что всегда очень волновало ее подруг и возмущало саму Этан, когда она еще была почти обыкновенной девочкой - подростком. Ничего особенного, уже привыкла. Но и что-то иное, непонятное, и от того вызывающее смятение и беспокойство. Рут смотрел на нее по-другому. Ему было мало кратковременной власти над ее телом. Он желал постоянной и исключительной власти над самой Этан. Словно она могла быть предметом, который принадлежит лишь ему, и на который больше никто, даже сама Этан, теперь не имеет права.
“Хочет меня, как женщину? Пусть. Уж самой себе я могу признаться, что свою привлекательность и это его желание очень приятно осознавать. Перебьется, конечно. Но что-то вроде того, что
я должна садиться к нему на колени и разрешать гладить себя по голове? Это что за фантазии? А еще и мурлыкать мне при этом не полагается? Кошку себе заведи! Или он меня все-таки взрослой не считает?”
Именно последнее соображение задевало почему-то сильнее всего.
“Защищать и оберегать от всех? Да, уж, не знаю, что и сказать: всю жизнь мечтала! Никуда не отпускать одну?! Еще того не легче! Да кто он такой и что возомнил о себе? И как смеет думать обо мне, как о своей вещи?”
И Этан разозлилась, но и взволновалась вдруг. Решила поговорить об этом с Рутом, сделать ему выговор, поставить на место, но не смогла, и стало только хуже, потому что она вдруг начала стесняться его. И словно какая-то другая, незнакомая девушка, проснулась в ней. Открыла глаза, осмотрелась и немедленно потребовала то, чего Этан пока не могла, не в силах была понять, но твердо знала, что это ей не нужно, опасно и что от этого бывает мучительно больно. А незнакомка в ее душе жила своей странной и непонятной жизнью, и все время думала неизвестно о чем, грустила невпопад, отвлекала и раздражала. А потом Этан вдруг с ужасом поняла, что влюбилась в Рута и очень несчастна. Разве может, разве имеет право быть счастливым человек, который ради новой, несбыточной и глупой любви, предал другую, настоящую любовь, что столько лет помогала, вела за собой, давала силы надеяться и жить? А вместе с ней - предал вообще все на свете. Этан посмотрела на себя со стороны и очень себе не понравилась. Совсем не красавица, мало что знает, почти ничего не видела и, вообще, с ней, как это ни печально, даже и поговорить не о чем. Она была очень несправедлива к себе. И Рут, конечно же, так не считал. Но Этан бы ему ни за что не поверила.