Три мудреца в одном тазу
Шрифт:
А вот Гена внимательно осматривал все вокруг — пристань, людей, их вооружение, оценивал этих стражников в качестве боевых противников. В принципе, ничего особенного — люди как люди. Большинство простых граждан носят шерстяные передники и такую же накидку, грудь опоясана пестро украшенной перевязью. Те, что побогаче (в том числе стражники) — в длинных плащах и остроконечных шапках. А самых-самых зажиточных легко отличить по огромным кольцеобразным серьгам. Женщины носят длинные платья на помочах, доходящие до щиколоток. Шапки тоже есть, но круглые, плотно прилегающие к голове. И все без исключения обуты в шикарные сандалии, украшенные
Оружие тоже не представляет ничего особенного. Длинные копья, короткие ножи на поясе, продолговатые щиты из шкуры какого-то толстокожего зверя. На спинах непременно длинный лук. Наконечники у стрел, правда, каменные, но зато покрыты чем-то желтоватым, поблескивающим. Скорее всего — яд. А вот броня необычная — сложно отделанные панцири с длинными рукавами, сделанные из роговых чешуек Большого Шумузи, приклеенных к обычной свиной коже. Природная защита этих гигантских глиптодонов очень ценилась в Юберии — по прочности она порядком превосходила медь, а железа здесь еще не знали.
А Колобков жадно вглядывался в украшения Наместников, изрядно нагрузившихся мимбо и уже распевающих какую-то народную песенку. Ожерелья, широкие браслеты, обручи на предплечьях и перстни с огромными гнездами — все из чистого золота (кроме обручей — эти просто позолоченные), а на перстнях еще и крупные сапфиры. Значит, драгоценного металла тут хватает, а люд живет небедный…
— Простите, льке Сабада, — вежливо толкнул Наместника Таможни Чертанов, уже запомнивший, как правильно обращаться к юберийскому чиновнику. — Вам еще не пора домой?
— А? Да, пора… — с трудом открыл глаза юбериец. — Мой добрый брат, поднимись, раскрой очи, боги велят нам пойти к отхожему месту, исторгнуть съеденное…
— Умгху… — невнятно промычал Наместник Стражи, повисая на руках своих стражников. — И-эк… У-ух… Не сомневайся, Человек-Без-Волос, я лично буду присматривать за сохраннос… буа-а-а-а!!!
— И-их! — презрительно покачал головой Колобков. — И выпили-то по вот столечко — я в нос больше закапываю… А нажрались-то, нажрались… Вот скажи, Серега, зачем так нажираться?
— Так вы же им своего коктейля подсунули, — пожал плечами Чертанов.
Колобков тоненько хихикнул, явно гордясь собой. Да, малая порция «ерша в гневе» сделала больше, чем целая бутылка водки — юберийцы напились так, как еще никогда в жизни. Им, привычным к пальмовым, виноградным и гранатовым винам, производимым в этой стране, до сей поры не приходилось пробовать такого крепкого напитка. Хотя они, похоже, остались довольны — очень уж громко пели.
— А теперь — за работу, — потер пухлые ладошки Колобков. — Серега, быстро нашел мне пару местных парнишек посмышленее. Будем выяснять, кто тут чего знает про эту «Кристурицу». А заодно и монету заколотим…
Глава 24
Водка — враг солдата. А солдат врагов не боится.
Александр Лебедь
Прошло три эйкрийских дня (или шесть земных). «Чайка» по-прежнему торчала в гавани Наранно и уже не вызывала такого количества любопытства — к белым людям из далеких земель
На Эйкре много удивительного.
Колобков перезнакомился со всем местным купечеством и уже успел заключить несколько неплохих сделок. Жемчуг Черных островов тут весьма ценился, да и прочие безделушки пришлись ко двору. Остатки гвоздей и шурупов разошлись почти моментально, хотя платили все же не так щедро, как на Магуке.
Петр Иванович даже завел для денег большую канистру — юберийцы выплавляли свои монеты в форме шариков. Золотых, серебряных или электроновых [57] . А также бронзовых и медных, но это считалось совсем уж мелочью — уважаемые купцы такие монеты даже в руки не брали. А Колобков с каждым днем становился все более уважаемым.
57
Электрон — природный сплав золота и серебра.
— Скажи, Петр’лай, заплатишь ли ты всего-навсего двадцать жемчужин за кипу за мою великолепную шерсть по тридцать жемчужин за кипу? — предложил уважаемый купец Нногура, подливая новому другу гранатового вина. — Это хорошее предложение, подумай, лучшего тебе никто не сделает.
— Не верь этому прохвосту, Петр’лай, он только и думает, как бы тебя обмануть! — возмущенно завопил не менее уважаемый купец Шаздила. — Будь у него такая возможность, он продал бы за жемчуг родную мать проклятым каннибалам с севера! Слушай меня, Петр’лай, я предложу тебе шерсть вдвое лучше сортом за какие-то жалкие восемнадцать жемчужин за кипу, тогда как она стоит все сорок жемчужин за кипу!
Чертанов едва успевал переводить. Он и сам не все понимал — купцы изрыгали бешеные и маловразумительные потоки слов, стремясь как можно больше запутать потенциального торгового партнера. Но Колобков на такую ерунду не ловился — он умело выкраивал из словоизлияний конкретные предложения и никогда не отвечал сразу. К тому же купцы очень много пили сами и подливали своему гостю, стремясь лишить его трезвости мыслей. Но Колобков, закаленный русской водкой, самогоном, медицинским спиртом и «ершом в гневе», стоял, как скала.
Да он и без того привык вести бизнес за рюмкой.
— Пап, можно я старичков выгуляю? — попросила Оля.
Колобков только махнул рукой Валере. Тот проверил браунинг и направился следом за хозяйской дочерью.
В последние дни дряхлых волшебников начали выводить на ежедневные прогулки — по всей «Чайке» распространился кислый стариковский запах. Мытье не помогало. Поэтому Оле, и без того ноющей, что Рикардо скучно все время сидеть в клетке, поручили прогуливать всех четверых по пирсу. Разумеется, в сопровождении кого-нибудь из телохранителей. Хотя охранять приходилось не Олю (порт хорошо патрулировался, а Наместник Стражи успел стать лучшим другом Колобкова), а случайных зевак — волшебники то и дело начинали куролесить. Гена с Валерой с ними уже не церемонились — чуть только заметят что-нибудь подозрительное, сразу на голову мешок. Старичков это очень успокаивало.