Три недели с леди Икс
Шрифт:
– Ты научил меня целоваться, и после этого я не пожелала стать твоей женой. Теперь ты можешь научить меня этому, – сказала Индия, чувствуя, что готова выскользнуть вон из собственной кожи. – Если не желаешь, просто скажи, потому что…
От ярости, блеснувшей в его взгляде, слова застряли у нее в горле.
– Потому – что?
– Потому что тогда я найду другого мужчину, не джентльмена! – воскликнула Индия, не позволяя себя запугать.
– Так, значит, найдешь другого мужчину? – повторил Торн медленно и зловеще.
На мгновение Индии почудилось,
Ладони ее заскользили вверх по его спине под рубашкой, и Индия шепнула ему в самое ухо:
– Я не девственна…
Вновь она шепчет – но, если рассудить здраво, какая женщина стала бы кричать в голос о своем бесчестье?…
Индия не привыкла лгать, а солгать Торну оказалось необычайно тяжело.
Несколько минут он молча смотрел на нее. Наконец спросил:
– Мне надлежит отыскать негодяя и убить его за то, что он взял тебя без твоего согласия?
Индия отрицательно замотала головой. Что-то вдруг неуловимо переменилось между ними. Торн пошевелился, подавшись навстречу ей – едва заметно, но это было так сладко, что по телу девушки прошла судорога.
– Я не буду делать этого в гамаке, – заявил Торн. Губы его коснулись ее скулы, и Индия ощутила нежную ласку его языка.
– Хорошо, – еле слышно пробормотала она.
– Впрочем, в гамаке мы можем начать, – нежно промурлыкал он ей на ушко. Так, должно быть, мурлычет лев. Рука его скользнула по ее ноге уже без всякого колебания – уже не лаская, не гладя, не поддразнивая… Пальцы его проникли в ее святая святых – туда, где еще никто, кроме нее самой, ее не касался.
Теперь пальцы его проникали в шелковистую влажность, уже не спрашивая разрешения. Тело ее словно объяло пламя – Торн безошибочно нащупал заветную точку. Индия раскрыла рот, чтобы закричать, но он закрыл ей рот поцелуем. И от этого поцелуя в сочетании с ласками его руки Индия извивалась под ним, задыхаясь… Ногти ее царапали его спину – она думала лишь о том, что жаждет ощутить вес его тела, хочет почувствовать, как он…
Палец Торна проник в ее лоно – и Индия оторвалась от его рта, потому что вся пылала, потому что сладкие стоны рвались наружу из груди…
И она испытала блаженство. Вот так… в гамаке. То удовольствие, что она испытывала наедине с собой, в темной спальне, ни в какое сравнение не шли с тем, что она ощутила сейчас, подле Торна, чувствуя рядом его мощное тело, в качающемся гамаке, чувствуя на губах его поцелуи, а во рту его язык…
– Торн, – выдохнула она, не понимая толком, что хочет сказать. – Торн!
Он убрал руку, гамак слегка накренился. И вдруг она ощутила наконец вес его тела – Торн навис над ней и приник к ее губам обжигающим поцелуем, полным откровенного желания. И она воспламенилась вновь! Да, она только что достигла блаженства, но
Торн оторвался от ее губ, но Индия была уже вне себя – из груди ее рвались хриплые стоны. Торн запустил руку в ее роскошные волосы и притянул ее ближе, скользнул губами по ее губам… Гамак раскачивался, и тело Торна касалось тела Индии в том же восхитительном ритме. Из ее горла вырвался вскрик…
– А вести себя потише ты не можешь? – Глаза Торна опасно блеснули. – И здесь ты не в силах смолчать…
Индия не знала, что отвечать. Рассудок ее туманился, она лишь молча любовалась его четко очерченным ртом. Подавшись вперед, она лизнула его нижнюю губу.
Веки его опустились, и Торн сам ответил на свой вопрос:
– Никогда. Ведь в этом вся ты, не правда ли, Индия? Всему, что ты делаешь, ты отдаешься всем своим существом. В отличие от некоторых других…
Индия сейчас уверена была лишь в одном: ее абсолютно не интересовало, как ведут себя другие женщины. Она не желала, чтобы ее с кем-то сравнивали. Она чувствовала себя одновременно удовлетворенной и не насытившейся, вкусившей лакомства и все еще голодной…
– Я могу вести себя тише воды, ниже травы, – прошептала она.
Губы Торна скривились в усмешке. Он шевельнул бедрами, гамак качнулся, и тело его очутилось как раз меж ее ног. Из горла Индии вырвался стон.
– Ты солгала, – произнес он, склонившись и целуя ее в шею. – Женщин, подобных тебе, ничтожно мало, Индия.
– Не надо о других, ради бога! – раздраженно вскричала она. – Так мы все-таки займемся любовью в гамаке?
– Нет.
Сердце Индии ушло в пятки, а рука, ласкавшая его спину, судорожно отдернулась.
– О-о-о…
– Мы займемся этим в моей постели, – прошептал он. – В той самой красной спальне, которую ты так заботливо отделала для меня…
– Нет! Я не могу… в твоей постели!
Торн хихикнул, отчего гамак вновь качнулся, а по телу Индии пробежала сладкая волна.
– Еще как можешь!
– Заниматься этим в твоей спальне было бы… дурно…
– Отчего же дурно?
Было поразительно, что гамак еще не перевернулся и оба они не рухнули на траву. Торн вновь оттянул вниз корсаж, и ее пышная грудь обнажилась. Торн накрыл ее ладонями и склонил голову. Волосы упали ему на лицо, и Индии не видно было, что он делает.
Но она прекрасно это чувствовала. Дыхание ее вновь сделалось прерывистым, но она все еще пыталась протестовать:
– Твоя спальня предназначается для твоей жены… то есть она для супругов! А поскольку мы с тобой не… то есть это лишь на одну ночь, то…
Торн поднял голову и большим пальцем слегка надавил на розовый сосок. Индия пискнула.
– Я не могу заниматься с тобой любовью под открытым небом, Индия. Остается лишь моя комната.
Он легко вскочил с гамака и сдернул с него Индию, подхватив ее на руки. Потом поставил на землю.