Три недели с леди Икс
Шрифт:
У Лалы словно гора упала с плеч. Флеминг распахнул двери гостиной и препроводил туда леди Рейнзфорд столь бережно, словно она была цыпленком, только что вылупившимся из яичка. Лала вдруг поняла, что она из рук вон плохая дочь: она тотчас же подумала о том, что если выйдет за Дотри, то мать переберется в Старберри-Корт – лишь затем, чтобы ежедневно наслаждаться нежной заботой Флеминга… Девушку едва не затошнило от ужаса.
Что ж, в таком случае Лала сразу же после свадьбы переедет в лондонский дом Дотри, и все будут счастливы…
Она увидела мистера Дотри сразу же, как вошла в гостиную. Он был много выше всех и выглядел необычайно мужественно, что тотчас неприятно поразило девушку. Ей куда милее было бы, если бы ее избранник был изящен и деликатен и лишь немногим выше ее самой…
Ужас Лалы усугубился, когда она увидела отца жениха – человека, который, возможно, вскоре станет ее свекром. Герцог был облачен в узорчатый темно-зеленый камзол, в чем не было бы ничего необычного, если бы не подкладка из пурпурного шелка, отчетливо заметная на манжетах и фалдах.
Лала хотела было стремглав бежать вон из гостиной, но герцог уже направлялся к ней, сопровождаемый герцогиней, – скрыться было некуда. Леди Ксенобия тоже встала ей навстречу, и леди Аделаида…
Сконфуженная до потери сознания, Лала присела перед герцогом в реверансе, столь глубоком, что едва не подвернула ногу, затем, едва выпрямившись, склонилась перед герцогиней, облаченной в утреннее платье столь потрясающей красоты, какого Лале еще не приходилось видеть. Чехол пошит был из белоснежного тончайшего льна, а верхнее платье – из бледно-желтого шелка, присобранного на плечах и в талии. Глядя на ее светлость, невозможно было предположить, что она мать восьмилетнего сына, – ее девичья фигура поражала стройностью.
Лала не осмеливалась взглянуть в глаза мистеру Дотри, она лишь присела перед ним в реверансе. Она все приседала и приседала, не поднимая глаз, приветствуя гостей, – до тех пор, пока не присела по ошибке перед собственной матерью…
После того как все обменялись приветствиями, Лала почувствовала, что вновь впадает в панику, которая с каждой секундой усиливалась. Нет, она не хочет такого свекра, чьи холодные серые глаза бесцеремонно изучают ее с ног до головы – похоже, он находит ее жалкой…
Такой человек наверняка сразу догадается, что она не знает грамоты. От него ничего не скроется…
Он стоял прямо напротив девушки, покуда ее матушка слезно жаловалась на тяготы пережитого путешествия. Лала набрала в грудь воздуха и сказала:
– Надеюсь, ваше путешествие было легким и приятным, ваша светлость?
– Весьма, – отвечал герцог. – Возможно, это покажется вам странным, мисс Рейнзфорд, но когда имеешь чрезмерно резвого восьмилетнего отпрыска, любое путешествие без него кажется легким и приятным.
– О-о-о… – только и смогла выдавить Лала. – А где сейчас ваш мальчик? – осмелилась спросить она чуть погодя.
– В
В последовавшей гробовой тишине Лала вдруг вспомнила свой план.
– Разве не ужасно, что Наполеон взял Венецию? – дрожащим голоском пробормотала она.
– Ужасно – самое подходящее слово, мисс Рейнзфорд. Но мне куда интереснее было узнать из «Морнинг пост», что дож позволил сократить венецианский флот до трехсот девяти судов. Так что неудивительно, что Бонапарту удалось взять город. Ведь именно эту статью вы читали?
Лала судорожно сглотнула.
– Н-нет… увы, мы не выписываем «Морнинг пост». Матушке больше по вкусу еженедельник «Звонок»…
Герцог кивнул, и в гостиной вновь воцарилась давящая тишина. Наконец он заговорил:
– Моя супруга – неисправимая поклонница романов. Вечерами мне порой с трудом удается уговорить ее лечь: она, видите ли, хочет знать, чем закончится глава!
Лала уже открыла было рот… но что сказать? «Я не умею читать»? Или по-иному: «Я никогда не читаю»?
По счастью, леди Ксенобия отделилась от группы гостей, окруживших леди Рейнзфорд, и воскликнула:
– Умоляю, ваша светлость, скажите, что вы не наказываете супругу за столь невинную страсть! Помните, в прошлом месяце я сказала вам, что если бы вы соблаговолили прочесть хоть одну главу «Сицилийских любовников», то перестали бы спать ночами, читая до утра запоем!
– Ну, ночами, да еще запоем, я занимаюсь кое-чем иным, – многозначительно ухмыльнулся герцог.
Лала озадаченно заморгала, однако леди Ксенобия лишь изогнула губы в усмешке и произнесла преувеличенно серьезно:
– Нет ничего страшнее умного герцога!
– Всегда считал, что родителей лучше видеть, нежели слышать, – сказал подоспевший мистер Дотри, а увидев, как леди Аделаида заботливо усаживает матушку Лалы на софу, хмыкнул: – Только не говорите, отец, что развлекаете мисс Рейнзфорд сальными анекдотами – в таком случае я от вас отрекусь!
Холодные серые глаза герцога при взгляде на сына потеплели. Они были необычайно похожи, только в волосах Вилльерза было куда больше седины. Похожи были их могучие тела и аура властности, которую оба излучали.
– Однако герцог заработал на орехи! – засмеялась леди Ксенобия.
А мистер Дотри сердечно обнял отца за плечи и улыбнулся Индии:
– Не хотите ли вы сказать, что я научился выражаться столь же изысканно, как мой дорогой папа? Вы поражаете меня, леди Ксенобия!
Лале сделалось дурно. Как этим людям удается общаться столь непринужденно? Она и предположить не могла, что такое бывает в семействах герцогов. Сама она робела взять за руку собственного отца, не говоря уж о том, чтобы обнять его – а уж так вот запросто болтать с ним… об этом и подумать было нельзя! Бедняжке еще никогда в жизни так отчаянно не хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть, испариться…