Три недели в Париже
Шрифт:
— Я провел последние годы, занимаясь бессмысленным сексом с женщинами, которые ничего для меня не значили. Мне никто не нужен, кроме тебя.
— А почему ты мне не позвонил? Тебе хотелось это сделать?
— Конечно! Но я же сказал: мне казалось, я не имею на это права. К тому же мне надо было справиться с собственными проблемами.
— Тогда ты сказал, что ничего не можешь мне предложить, что отпускаешь меня на свободу. Но ты меня не отпустил, Том. Я навсегда привязана к тебе.
Настала
— Я долго ждал твоего звонка. Вчера я едва мог поверить, что это ты.
Официант принес белую спаржу и сбрызнул ее соусом. Съев несколько побегов, Александра откинулась на спинку кресла. Том нахмурился:
— В чем дело? Ты ничего не ешь.
— Я не голодна.
— Я тоже.
Они смотрели друг на друга взглядом, полным тоски, оба прекрасно понимали, чего хотят на самом деле.
— Мы не можем уйти прямо сейчас, — сказал Том. — Придется подождать, пока подадут все блюда. Иначе я больше не смогу сюда приходить.
— Понимаю. После того как мы столько прожили друг без друга, что означает какой-то лишний час?
К тому времени, как принесли лангуста, они немного расслабились. Подняв бокал красного вина, Том произнес:
— За тебя, Алекса. За твое возвращение.
— Я рада, что вернулась, — сказала она, касаясь его бокала. И отпила вина, думая о том, что он имел в виду: возвращение в Париж или в его жизнь.
Съев немного ягненка, Александра отложила, вилку.
— Ты только что говорил о своих проблемах. Тебе удалось наконец с ними справиться?
— Надеюсь, да, — ответил Том. — Мне понадобилось на это много времени, но я справился.
— Я рада.
— Иногда на меня находит грусть, но в остальное время я держу своих демонов в узде.
— Как тебе это удалось? — вырвалось у Александры, но, увидев выражение его лица, она быстро произнесла: — Прости, я не хотела вмешиваться в твои дела.
— Если не тебе, то кому еще я могу об этом рассказать? Я сделал это сам — без психиатров, без транквилизаторов.
— Наверное, это было очень трудно.
— Да, но у меня был мощный стимул. Я захотел стать тем, кем я был до гибели Жюльетты и Мари-Лор. Когда ты уехала, я просто потерял голову. Я начал пить. Много. — Он посмотрел на стоявший на столе бокал вина. — И не какие-то там вина, а крепкие напитки. В свободное время я только этим и занимался. Сидел дома и пил. Потом в один прекрасный день я возненавидел то, во что превратился, и бросил пить. Но помогло мне не только это.
— Что еще?
— Я занялся исследованием терроризма. Моя жена и дочь погибли от рук террористов в теплый солнечный день в Афинах. Как и все остальные на той площади, они ни в чем не были виноваты. Я хотел узнать, кто это сделал и почему, и я целый год читал книги,
Александра коснулась его руки:
— Тебе удалось узнать, какая именно группировка взорвала в тот день автобус?
— У меня есть соображения на этот счет. Главное — мне удалось избавиться от чувства вины, и с тех пор я ощущаю себя почти нормальным человеком.
— Я в самом деле очень рада за тебя, Том, рада, что ты смог облегчить свою боль… — Александра замолчала, потому что к столу подошел официант и принялся убирать приборы.
Когда они остались одни, Том тихо спросил:
— Ты поедешь ко мне?
— Ты же знаешь, что да.
Они стояли в прихожей квартиры Тома, наконец-то одни, и почему-то молчали, пристально глядя друг на друга. Даже воздух вокруг был наэлектризован.
Том привлек к себе Александру, и она прижалась к нему всем телом. Наклонившись, он начал страстно ее целовать, она отвечала ему тем же. Сумочка и шаль выпали у нее из рук, но она не заметила этого и пошла за Томом в спальню.
Он потянул ее за собой на кровать и снова поцеловал. У Александры вырвался короткий стон, она погрузила пальцы в густые темные волосы Тома. Их охватило неистовое желание, они оба хотели одного.
Внезапно Том приподнялся на локте и заглянул ей в лицо. Он начал было что-то говорить, но остановился, боясь нарушить очарование момента и охладить накал их чувств. В его взгляде Александра прочла тоску и желание и утонула в этих ярко-синих глазах. Ничего не изменилось — теперь она это поняла. Она любила Тома, все остальное не имело значения.
Он дотронулся пальцем до ее губ и ласково сказал:
— Разденься, дорогая.
Глава 10
Они лежали на скомканных подушках и смятых простынях в мягком полумраке его спальни. Их страстное свидание лишь подтвердило то, что она и без того знала, знала давно: она любила, любит и всегда будет любить Тома Коннерса.
И Том любил ее, она всегда это знала.
Александра шевельнулась в его объятиях, и он крепче обнял ее. В его устремленных на нее глазах была любовь.
— Я хочу быть с тобой, Алекса. Думаю, это можно будет устроить… если мы захотим.
— Конечно, можно, дорогой. — Она ласково коснулась его щеки и нежно поцеловала в губы. — Все будет хорошо. У нас с тобой все будет хорошо.