Три побега из Коринфа

Маковецкий Витольд

Больше никаких сложностей не было. Начальник тюрьмы лишь попросил, чтобы все они как положено, составили договор на табличках и подписались. Эта просьба казалась совершенно нормальной. Поэтому послали за писарем, жившим неподалеку и имевшим опыт составления подобных договоров. Это был обычный договорный документ. Одна сторона давала деньги, другая отдавала живой товар, то есть людей. Такие дела в то время были вполне обычными и не вызывали сомнения. За полчаса все дела были улажены.

После обычных слов клятвы богине Гере, Гермесу и Афине следовал текст, продиктованный Терпносом. Что женщину карийку,

жену Фемона, гражданку Коринфа, во второй раз замужем за Дромеоном, коринфянином, отданную за долги в качестве залога благородному Хореону, учитывая, что долг был заплачен, отпускают вместе с двумя детьми. Договор был выгравирован стилусом на глиняных табличках, все присутствующие внимательно его прочитали, потому что все они знали грамоту. Договор должен был быть написан в трех экземплярах и подписан трижды. Таков был обычай.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

В остальном все прошло очень быстро. Через полчаса после прочтения договора, деньги были пересчитаны и взвешены, после чего начальник тюрьмы дал знак охранникам вывести пленников.

Полиникос вздохнул с облегчением. До тех пор он не мог избавиться от беспокойства, что в последний момент коринфяне найдут способ обмануть их. Насмешливый взгляд Терпноса усиливал его предположение. Когда, Полиникос услышал приказ об освобождении пленников, он успокоился.

Они стояли в просторном зале. С одной стороны была большая дверь, которая вела на улицу, а с другой стороны такая же дверь, которая вела во двор. Через мгновение в эту дверь вошли трое стражников, которые привели Карию с восьмилетним сыном Фемона.

— Вот ваши заложники, — сказал Терпнос.

Полиникос кивнул головой, но продолжал смотреть на дверь, которая вела в темницу.

– А где Эвклея?
– спросил он, наконец.

Начальник тюрьмы сделал удивленный вид.

— Эвклея, дочь Фемона?

— Да, его дочь. Почему ее здесь нет?

— Мы ничего не обговаривали, господин, об Эвклее.

Полиникос задрожал от гнева.

– Как? - прошептал он тихим голосом. — Мы же говорили о карийке с двумя детьми.

— Это верно.

— Поэтому я прошу освободить и второго ребенка. Это написано в договор.

— В договоре, сказано, что двое детей Фемона и эта женщина будут освобождены из разряда заложников и с этого момента смогут наслаждаться свободой.

— Поэтому я прошу освободить и второго ребенка.

— Другой ребенок сбежал и незаконно находится на свободе; и с этого момента, он имеет право на эту свободу, и перестает быть заложником.

— Кто это? — Полиникос едва пробормотал эти слова.

— Какой-то Диосс, ведь вы его хорошо знаете, господин, возможно, он на вашем корабле, — широко улыбнувшись, произнес Терпнос.

Начальник

тюрьмы кивнул: — Да, Диосс. Отныне ему больше не придется прятаться. Вы выкупили его, господин.

Полиникос почувствовал, как кровь прилила к его голове.

Ксенон схватил его за руку. Он боялся, что его друг взорвется от гнева.

— Коринфяне, — сказал он, — вы, что, думаете, что мы хотели выкупить того, кто и так уже на свободе.

Начальник тюрьмы и стражи пожал плечами.

— По закону он все еще находился в заключении. Он освобожден только сегодня.

Полиникос бросился вперед.

— Это мошенничество! — закричал он. — Эвклея должна была быть выдана. Я настаиваю на выдаче Эвклеи.

Начальник тюрьмы обратился к писарю с серьезным лицом.

— Писарь, было ли в договоре упоминание об Эвклее?

— Не было.

— Если мы должны были выпустить Эвклею, нужно было написать об этом в договоре?

— Если раба должны выкупить и он является взрослым, его имя обязательно должно быть включено в договор.

— Эвклее шестнадцать лет, так что она уже взрослая, — сказал начальник тюрьмы.

— Если бы речь шла о ней, то нужно было бы написать особо, назвав ее отца и мать, верно, писарь?

Писарь подобострастно подтвердил.

— Тогда все в порядке?

— Прекрасно. — Полиникос стиснул зубы. Лишь из последних сил он сдерживался, чтобы не взорваться. Его рука невольно потянулась к мечу.

Ксенон увидел это, и поэтому быстро заговорил.

— Коринфяне, — холодно сказал он, — Я понимаю, что вы считаете, что договор не относится к Эвклее, но тогда его можно будет выкупить отдельно.

Начальник стражи задумался и прищурил глаза

— Это уже возможно, — медленно сказал он, — и это было бы очень дорого.

Ксенон кивнул.

— Хорошо, — сказал он, — скажи, сколько. Деньги все равно будут выплачены сегодня.

Полиникос наклонился к нему: — Ксенон, — тихо сказал он, — у меня нет даже тридцати драхм.

— У меня тоже, но не волнуйся. Мы одолжим их у членов нашего экипажа. Клянусь Зевсом, что ты получишь эти деньги, друг мой.

Но начальник стражи, который тем временем тихо разговаривал с Терпносом, покачал головой.

— К сожалению, — сказал он, — эта рабыня, которую вы называете Эвклеей, уже принадлежит ее владельцу, Хореону. Он сам уже принял о ней решение перед отъездом.

— Как так? - Полиникос больше ничего не мог сказать.