Три побега из Коринфа
Шрифт:
Вдруг на борт поднялся человек, подошел к нему и что-то сказал приглушенным и прерывистым шепотом.
Выражение лица Меликла тут же изменилось, по нему пробежала вспышка радости и удивления.
Он быстрым шагом покинул готовый к отплытию корабль. Все взгляды на набережной обратились на него, но только на время, потому что у всех в этот момент перед отъездом было много и своих дел.
Меликл поспешил на другой конец гавани, вслед за своим проводником.
Там среди других кораблей стояла неприметная черная видавшая
— Это ты, Веджанус? — спросил Меликл.
— Я не опоздал?
— Нет! Мы выходим примерно через час.
— Жаль, а мне хотелось бы поговорить с тобой… подольше, как раньше.
Некоторое время они стояли лицом друг к другу и пожимали руки.
— Ты неарх этого огромного корабля?
— Да, Веджанус!
— Итак, все, что ты хотел, сбылось.
— Да, возможно, это так.
— Я привел тебе четырех друзей, это молодые парни, они хотят пойти с тобой. Ты примешь их?
— А, ты ручаешься за них?
— Я ручаюсь только за себя и за тебя, Меликл. Но они надежные ребята и неплохие гребцы.
— Хорошо. Они нам пригодятся. Но ты сам то, Веджанус... ты, же сказал мне... — начал Меликл.
Веджанус быстро прервал его.
— Я сам не могу пойти, — сказал он.
— Но ты, же говорил, что сможешь… что ты передумаешь.
— Да. Я тогда так говорил, но теперь ситуация изменилась.
— Почему?
— Потому что твой друг Калиас все-таки оказался прав. Наши дела с финикийцами и Хореоном оказались слишком опасными. Сейчас они все сговорились против меня. За мою голову назначили цену. Коринф подписал соглашение с другими городами, чтобы покончить со мной раз и навсегда. Даже Поликрат предупреждал меня: но при этом он сказал, что делает это в последний раз и что отныне он будет преследовать меня вместе с остальными. Он сказал мне это прямо в лицо. Я не злюсь на него за это. До сих пор я служил ему верой и правдой, как его наемный солдат. Ведь я всего лишь пират, а не солдат.
— Но тогда тебе лучше пойти с нами.
— И оставить своих друзей на произвол судьбы в такое время? Нет, Меликл! Ты сам понимаешь, что для меня это невозможно. Я всегда был грабителем и мошенником, но трусом, и предателем - никогда!
Меликл кивнул, нахмурившись.
— Что теперь будет с тобой будет, друг мой?
Веджанус пожал плечами.
— То, что было до сих пор. Не волнуйтесь. Я как-нибудь справлюсь. А если нет, то мне не жаль такую жизнь, как моя.
— Не говори так, Веджанус. Мне трудно смириться с тем, что я ухожу, а ты остаешься здесь. Я уеду отсюда и буду жалеть, что ничего о тебе не узнаю.
— Да? Это хорошо, Меликл. Забавная вещь, однако… иногда мне тоже хочется, чтобы меня пожалели.
— Не о чем не думай, Веджанус.
— Как так не думать? Хуже всего то, что не только я, но и мои друзья доверяют мне сильнее, чем раньше. Но это мое дело и об этом нет времени рассуждать. Скажи мне лучше… все твои друзья плывут с тобой?
— Да, Веджанус.
—И этот длинноногий бегун и его невеста?
— Да.
— И этот мальчик, ее брат Диосс тоже едет с тобой?
— Ну, конечно же, он в первую очередь.
— Диосс… да, Диосс. Бедный маленький музыкант, я бы тоже хотел с ним увидеться Позови его. Я привез ему его собаку. Если только это она…
— Я ее никогда не видел. Пусть он придет и сам скажет.
— Хорошо, пошли за мальчиком. Твой друг наверняка узнает ее. Меликл.
— Но почему, Веджанус, ты говоришь, что это может быть не его собака?
— Я не знаю. Может быть, дело не в собаке.
— Ее зовут Аргос?
— Возможно, но она не отзывается ни на какие клички. Пастух, у которого она жила, говорят, называл ее Волком. Мои люди, которых я послал за собакой, не смогли схватить ее, так как она никого к себе не подпускала, поэтому они договориться с пастухом, который тайком вывел собаку из сарая, связал ее и они привезли ее как теленка. Однако зверюга предварительно искусала их так, что они до сих пор зализывают свои раны. Они пришли все ужасно покусанные и побитые. И я этому не удивляюсь. Собака тоже лежала как неживая. Мне стало жаль ее, и я приказал ее развязать, но она меня тоже укусила. Свирепая зверюга. Никогда в жизни не видел ничего подобного. Я приказал бросить ее в клетку. Я когда-то перевозил в ней леопарда. В ней я и привез ее сюда. Она лежит там уже десять дней и ничего не ест, только пьет и рычит. Все время воет по ночам. Я уже сотню раз хотел выбросить ее за борт.
— Это не его собака!
— Я тоже думаю, что это не она. Это какое-то дикое животное, возможно, что это действительно волк или полуволк.
— Пусть Диосс сам придёт и посмотрит.
Вскоре пришёл Диосс или, вернее, прибежал. Он ни с кем, не здороваясь, ничего не замечая вокруг себя, запрыгнул на корабль, сразу же увидел клетку и бросился к ней.
— Аргос, — крикнул он коротким, сердитым голосом.
Лежащая в клетке собака с трудом поднялась, принюхалась и вдруг что-то почувствовала. Счастливый вой вырвался из ее груди.
Диосс бросился к клетке, отодвинул засов и вошел в дверцу.
— Берегись! — крикнул Веджанус, но было уже поздно. Собака рысью, бросилась на него, уперлась передними лапами в грудь Диоса, свалив его и начала энергично облизывать его лицо, нос, рот, глаза, потом залаяла, выскочила из клетки, пробежав на бешеной скорости расстояние в несколько десятков шагов, врезалась в ноги какому-то матросу, сбив того с ног, сама того не заметив, и снова прыгнула на Диосса. Она села рядом с ним в расстоянии одного шага, подняла свой нос и начала громко лаять и выражать свою огромную радость настолько, насколько это делают собаки.