Три подруги и таинственный жених
Шрифт:
— Новая мода, — нашлась я. — Называется “бомж на вольном выпасе”.
Папа подался вперед, прищуривая глаза и внимательно рассматривая мою голову.
— А почему у тебя в волосах стекло? — я только открыла рот, а он уже ехидно поинтересовался: — Новая мода под названием “летела с сеновала, тормозила об окно”?
— В точку, — щелкнула я языком.
— Ты меня позоришь, — прошипел отец, стискивая пальцами длинную трость, которая на самом деле тростью не была.
— Только этим и занимаюсь каждый день, — согласила я и тряхнула волосами, из которых действительно
— Хотел увидеть свою дочь, — уже спокойнее произнес отец, поджимая губы.
— У тебя дочерей — целый диверсантный отряд под боком, — фыркнула я. — На них и смотри, я тебе зачем?
— Ты — мой старший ребенок, — как-то уж слишком пафосно выдал папуля, гордо вскидывая подбородок.
— Спасибо, что сообщил, — кивнула я. — Я-то не в курсе была…
— Хватит! — резко вскрикнул папуля. — Хватит язвить и ёрничать, я и лучше других знаю, что ты языкатая.
— Нормальные люди называют это остроумием, — заметила я, продолжая изображать на своем лице что-то, что больше походило на звериный оскал, чем на улыбку. — Но такая формулировка тоже сойдет.
— Надеюсь, твой будущий муж оценит твои таланты, — едко заметил папуля, отчего я тут же перестала что-то изображать.
— До оговоренного двадцать пятого дня рождения еще больше года, — с уверенностью заявила я. — А до тех пор я не будут говорить на эту тему. У нас с тобой договор.
— К сожалению, да, — кивнул отец, поправляя рукав белого пиджака. Вот же, помешанный на белом цвете. — Но кое-что изменилось, о чем я вынужден тебе сообщить.
— Только не говори, что ты решил провести свадьбу раньше, — напряглась я. — Потому что даже ты, как бы у тебя не зудело под хвостом, не можешь нарушить собственное обещание.
— Нет, я не об этом, — вдруг очень по-человечески произнес отец, отводя глаза. — Я должен тебя предупредить, что твой будущий муж уже некоторое время находится в городе.
— Мне сообщили, — с трудом выговорила я, после некоторой заминки. — Бабушка сказала, что он приехал заранее.
— Да, — нехотя выговорил папа, все еще чересчур старательно не глядя мне в глаза. — Но несколько чуть значительно заранее, чем ты могла бы подумать исходя из данной формулировки.
Я мысленно выругалась. Не понять, куда клонит отец было невозможно.
— Как давно? — хрипло выдохнула я, одновременно и торопясь услышать ответ, и не желая ничего знать.
— Несколько лет, — все также нарочито внимательно рассматривая свои ногти ответил отец.
— Несколько — это сколько? — продолжала допытываться я.
— Шесть. Шесть лет.
— Шесть лет?! — заорала я, вскакивая на ноги. — Почему ты раньше не сказал?!
— Потому что знал, что едва только я скажу, как ты тут же умчишься на другой конец света! — подскочил отец вслед за мной. — Ищи тебя потом!
— Уходи, — зашипела я, стискивая кулаки и чувствуя, как от напряжения вздрагивает каждая мышца в и так пострадавшем теле. — Я не хочу тебя видеть… Проваливай!
— Не могу, — проговорил отец, уставившись в стенку мимо меня. Выдохнул, расстегнул воротник и рухнул
— Таааак, — не хорошо протянула я. — И кто же этот «кто-то»?
В этот момент в сгущающихся сумерках за окном что-то сверкнуло. Уловив быстро возникший и также стремительно погасший свет краем глаза, я невольно дернулась. Нервы были натянуты до предела.
Затаив дыхание и отступив на шаг назад, я уставилась в окно на пространство за стеклом, ожидая чего угодно. Даже появления Лозовского, который был черт пойми кем и, возможно, умел летать по воздуху.
Первые несколько мгновений ничего не было видно, а после на балконе, который от комнаты отделяла стеклянная дверь, прикрытая прозрачной занавеской, зашевелилось что-то темное и объемное. Медленно скрипнула ручка балконной двери и так же медленно приоткрылась сама дверь.
— Познакомься с Тэяном, принцем Грома и Молний, — устало промолвил отец, когда укутанная в черный плащ фигура ступила в комнату. — Твоим будущем мужем.
Фигура одним широким движением сбросила плащ, который с душераздирающим в наступившей гробовой тишине шуршанием соскользнул к его ногам.
— Макс? — с нарастающей болью в груди, прошептала я и попятилась.
— Ди, — протянул ко мне руку человек, которому я доверяла, как себе. В которого верила, как в себя. — Мне нужно многое тебе объяснить.
А я лишь трясла головой и пятилась назад, не в силах вымолвить и слова. И во все глаза глядела на того, кого считала другом. На того, кто теперь выглядел незнакомцем. Потому что выяснилось, что он и был для меня незнакомцем.
Краем сознания, той частью себя, которая оставалась хладнокровной и рациональной даже в самые тяжелые времена, я вдруг осознала, что в начальнике что-то неуловимо изменилось. Что-то, из-за чего он выглядел вроде, как и прежде, но при этом как-то совершенно иначе. Не знаю, что было тому причиной. Может быть, изменившееся выражение лица, которое стало уверенным, властным и даже где-то жестким. Может быть, взгляд, в котором читалась решимость и нетерпимость. Может быть, разворот плеч и осанка, которые вдруг показались до боли похожими на отцовские, свойственные тем, кто с детства привык носить расшитые золотом и драгоценными камнями, а потому невероятно тяжелые, парадные костюмы и королевские мантии. А может быть…
Может быть он просто перестал притворяться? Притворяться тем, кем никогда и не был.
— Этого не может быть, — с надломом в голосе вырвалось у меня. — Этого просто не может быть…
— Ну, я вас оставлю, а вы поговорите, — засобирался вдруг отец.
— Сидеть! — рявкнула я.
Папа тут же уселся обратно, сложил ручки на коленях и лишь после осознал, что сделал, а потому возмутился:
— Диаманта!
— Нечего тут на меня глаза пучить! — я развернулась и пошагала к двери, боковым зрением отметив притаившуюся за углом с видом заправского партизана бабулю, не решающуюся вмешиваться в то, что происходило в стенах её собственного дома. — Ты этого женишка мне сосватал, ты с ним и беседы беседуй!