Три поэмы про любовь в эпоху постмодерна

Вал Твайзе

– Ко мне! Ко мне!

Крикнул хозяин. Вообще-то поздно кричать, дело сделано. Моя прекрасная туника надетая на купальник промокла и запахла псиной. Хорошо что до дома десять минут. Я ушла, переоделась и вернулась. Хотя была не в духе и возвращаться не хотелось. Однако перед глазами маячила скатерть на траве с такими напитками и яствами… В общем вернулась. Народ уже выпил, был весёлым, мне замахали, подняли за меня тост. Собака сидела вдали от толпы, привязанная к дереву. Я выпила два раза, одну штрафную. Улеглась опять на своё место, рядом с Настей.

Она извинилась за Максима. Этот человек с собакой оказался их братом. Не совсем родной, от прошлой жены Бака. Работает солистом в оркестре. Довольно успешный скрипач, иногда на гастролях, даже за границей. Как я поняла они не очень дружат. Бак купил ему коттедж, тут рядом. Может поэтому и не дружат, у них-то просто квартирка в городе.

Всё таки ещё не лето. Стемнело, сразу после красивейшего заката подул ветер. Народ начал расходился. Кто парами, кто по одному. Максим подошёл ко мне. Одет по простому, нечесаная шевелюра, нелепые кроксы.

– Извините Марина за собаку. Это моя глупость не привязать её сразу. Я сожалею, на вас было хорошее платье.

Вот гад, платье он заметил.

– Да ничего, это же собака.

Решила что такого ответа мало, надо добавить девичьего презрения, что бы не зазнался:

– Я тоже знаю как вас зовут, Максим.

Так, теперь оглянуться, сделать вид что меня позвали.

– Иидуу!

Кинуть быстрый взгляд на растерянного лохмача:

– До свидания.

Быстрым шагом догнала толпу уходящих, оставив этого Максима с собакой в недоумении. После пикника они все опять собирались в большой гостиной. Я не пошла, переела всякой вкусноты на пикнике. Не спалось, попила чаю на своей маленькой кухоньке и спустилась в студию. До полуночи тренировалась сводить запись. Получилось неплохо.

Похоже сегодня работы не будет. В окно шуршит моросящий дождь. Отодвинула занавески, там серое утро. Всегда завидовала людям, кто может проспать до обеда. Пойду гляну что делает Маша. Маша носила постельное из пустых спален. Гости разъехались. Кто на своих машинах, кого-то отвозит её муж. Я помогла справиться с этой кучей, заправили могучую стиралку в подвале. Через час мы опять спустились в эти комнаты с переплетением труб.

– Гладить буду завтра!

Тётушка Маша, захлопнула круглый люк большого барабана сушилки и мы выбрались на свет божий.

Маша постарше Бака, её возраст выдаёт скорее пополневшее тело, а не лицо, даже вблизи морщины не заметны. Хотела бы я состариться как она. Толстовата, да и фиг с ней с фигурой. Уж всё лучше, чем быть тощей селёдкой с печёным яблоком вместо лица? Данедайбоже!

В общем она оказалась уж не такой старой клушей. Достала из запасов открытую бутылку коньяка и мартини. Смешала в графине со шкурками апельсина.

– Дорогая, хочешь лёд?

– Давай Маш.

– Извини я не люблю эти трубочки.

– Я тоже Маш.

– Вот чувствуешь, там ромашка, шалфей, тимьян. Как выпью, так хорошо в желудке. И кишечнику

помогает. Я конечно не покупаю эту роскошь, у них всё остаётся на столе. У меня там в кладовке запасов на год.

Она рассмеялась. Да и у меня стало легко и просто на душе, после первого же стаканчика. Словно окутало мягким пледом в эту мерзкую погоду. Я рассказала о случае с собакой на берегу.

– Максим он такой, затворник. К нам редко приходит.

– Да, он не похож на младшего брата. Да и на сестру то же.

– Ведь это я вырастила Максима.

Призналась она. Оказывается Маша в этой семье очень давно.

– Остался без матери в два года.

– Сказала, как пропела.

– Они с теперешней женой, дом строить затеяли, тот где ты сейчас. Нас с Пашей приглядывать за стройкой наняли. До этого у них тут дачка небольшая была, и у нас тоже домик рядом. Они по гастролям своим, а Максим на даче, со мной.

Я расспрашивать не решилась, просто сделала удивлённые глаза. Но кажется для неё это не было сакральной историей и спрашивать не надо было. Я узнала всё и про первую жену и о второй.

– Чего в жизни не бывает!

Повторяла каждую минуту.

– Не то что она была шалавой…

Я поняла что она так и думает – шалавой.

– Да ведь и Бак не подарок.

Она так и назвала его по кличке – Бак.

– С кем спуталась? Не знаю, говорят уехали заграницу. Ничего больше неизвестно с тех пор. Бак вскоре опять женился, кажется удачно, до сих пор живут.

Она подлила из графинчика этой смеси. В комнату вошёл её муж.

– Ну что, развёз господ? Налей себе чего хочешь, сам знаешь где.

– Я ваш компот не буду.

Паша достал другую бутылку. Налил полную рюмку, выпил, закусил солёным груздем.

– Избалован, вискарь принимает.

Они сидели рядышком счастливые.

– Паш, а откуда у Максима собака?

– Шут его знает. Может от какой бабы осталась, он их каждый месяц меняет.

– Собак?

Спросила я.

– Баб.

Просто ответил Паша.

Но тут пришёл Максим

Есть такие удобные компьютерные кресла, в которых чем больше сидишь, тем больше хочется работать. Особенно когда за деньги. Но выдумывать банальности для блогерш тоскливо даже в белом кресле от Квин, даже среди кнопок, лампочек и пультов напоминающих фильмы о звездолётах. Я доделала последние тексты для моих ленивых блогерш. Предупредила всех что беру отпуск. Пусть помучаются, лучше ценить станут.

Сегодня Коровин пришёл с утра. Я обрадовалась, записывать музыку когда всё настроено одно удовольствие! Бак немного порепетировал. На середине песни, бросил гитару.

– Это мертвечина! Убивает всё! Лучше уж с метрономом!

«Вот зачем он ковры расстелил» – подумала я. Хотела уже идти в студию, но он сам в аппаратную ввалился. Видите ли компьютерные барабаны ему невыносимо слушать. Угу, он же звезда, он не по нужде играет, по настроению. Хотя я тоже не люблю эту электронную жвачку.