Три покойных кормильца
Шрифт:
– В рабочее-то в рабочее…
Женщина как-то странно заломила руки. Николай прошел и сел в свободное кресло начальника, примеряясь к высоте стола и ширине подлокотников. Стас присел на краешек стула, безучастно оглядывая кабинет, и только Василий напрягся, вглядываясь в лицо бухгалтерши:
– Ну-ка, ну-ка, стрекоза, выкладывай, что там у тебя на умишке…
– Иван Демьяныч! Он нам больше должен! Вы помните, сколько унитазов со склада пропало! А потом Бирюкова наши унитазы у его клиентов обнаружила. А деньги в карман! Не заслужил он
– Ах ты… – Василий задохнулся возмущением. – «Не заслужил!» А кто заслужил?! Ты заслужила!? Иван Демьянович! Она нашу премию, которую по вашему приказу, урезала всем на четверть! Вот эта вот тварь, Иван Демьяныч, спросите хоть у кого! – Василий понял, что его не слышат, и со стоном грохнулся на стул.
Между тем Иван Демьянович обошел стол и грузно сел в кресло, прямо на зазевавшегося Николая – тот рассматривал чудной чернильный прибор.
Николай подскочил, как ужаленный:
– Господи… Чуть не раздавил.
– Нечего там давить, – отозвался Стас. – Нету нас.
– Ты, Ирина, что предлагаешь-то, говори по существу! – пробасил начальник РЭУ.
– Я что хотела сказать… Они, наверняка, не знают, что застрахованы. Они ж тогда подумали, что добились своего. А я всем премии начислила на 50 рублей, а потом вычла на страховку, они и не заметили. В общем, если деньги у страховщиков изъять, я знаю, надо свидетельство о смерти, еще кое-что… то нам с вами как раз по 15 тысяч получится, Иван Демьяныч. Не знаю, как вам, а мне деньги сейчас очень нужны…
Начальник долго исподлобья глядел в глаза бухгалтеру, и его молчание было непостижимо. Василий, зверски поглядывая на женщину, стал медленно приближаться к столу начальника, пытаясь разгадать его затянувшееся молчание. И тут Иван Демьянович в размышлении потер крутой лоб и спросил:
– А сумеешь?
– Не в первый раз, Иван Демьяныч, конечно! – Она очень обрадовалась. – 15 тысяч, может, для кого и не деньги, а для нас с вами… А если еще кто-нибудь так же… в рабочее время…
Василий просто онемел от возмущения. Иван Демьянович поднял на женщину изумленный, изучающий взгляд, и та поторопилась к двери.
– Я хотела сказать, не дай Бог, конечно, но… В общем, я всё сделаю, не беспокойтесь.
В кабинете воцарилась тишина. Начальник покрутил в пальцах ручку, бросил её, откинулся в кресле и, ни кому не обращаясь, пробасил:
– Интересно, а я застрахован?
– Ты не застрахован!! – взорвался Василий. – Ты не застрахован, а ты козёл, понял ты кто?!!! Козел!.. Пошли, мужики, отсюда.
Троица пошла на стену и пропала в ней.
Уже на улице, немного успокоившись, Василий вдруг шмыгнул носом и заговорил:
– А с унитазами-то теми как вышло…
– Да ладно уже! – оборвал его Николай. – «С унитазами»! Понятно – поживился за государственный счет… Что твоя страховка, что твои тридцать тысяч рублей для семьи? За свет заплатить, за квартиру – и все!
– А мне за свет
– Заглохни, Василий. Без тебя тошно. – Стас поднял голову, глядя на окна ветхого дома. – Вот тут я и живу… Жил. Вам хорошо, вы уже в морге, с вами уже специалисты работают – патологоанатомы, гримеры, стилисты, портные, плотники, а я… Серега на сборы поехал, Аленка к подруге пошла жить – собачку выводит, пока та в отъезде, а моя… Моя когда злая – сразу к теще! И может у тещи два-три дня проживать! А сегодня с утра она что-то особенно злая была…
– Ну, и что теперь? – возник сантехник. – Тебе-то что, где она ночевать будет, какая тебе-то разница?! Я не понимаю.
– И не поймешь! – наехал вдруг Николай. – Он о чем говорит-то, ты слушай, Вася! Нас с тобой послезавтра уже, небось, на кладбище отнесут, а Стас еще два-три дня будет в квартире портится! Верно я говорю, Стас?
– Вот именно! А если еще Барсик проголодается, да нос мне отгрызет… – Стас всхлипнул. – Вы-то в гробу будете красивенькие лежать, а я-а-а-а…
– Какое «красивенькие»! – обиделся Николай. – «Красивенькие»! Ты меня в машине видел? Я сам не понял, где у меня голова, а где… а где задница!
И все трое ярко представили себя «красивенькими» в гробу, и всем стало до того горько и обидно, что, отвернувшись друг от друга, они, каждый по-своему, заплакали. Стояли и плакали. Но никто во дворе их плача не слышал.
На обзорную площадку Исаакиевского собора приземлились три голубя. Один толстый, один длинный и один маленький. И сразу превратились в трех мужчин с крылышками.
– В красивом городе мы жили, – заметил Николай, обводя взглядом залитые солнцем зеленые, цинковые и коричневые крыши.
– Я здесь, на верхотуре, один раз был. Еще мальчиком. С папой, – сказал Стас.
А Василий вздохнул:
– А я здесь никогда не был… Ни разу. Все на земле, да под землей. А так… хорошо птичкой-то летать… Кого хочешь обосрать можно, хоть губернатора.
– Хватит болтать! – Николай зачем-то похлопал себя по карманам. – Действовать нужно!.. Вот, допустим, сколько надо денег, чтобы средняя семья была обеспечена лет на… Лет на 50.
– Много… – допустил Стас.
– Один квартирный вопрос чего стоит! – Василий стал считать, шевеля губами и пальцами на обеих руках. – Миллион долларов, наверное.
Николай недоверчиво поглядел на него:
– Миллион долларов – это хорошо, но давайте исходить из того, что у нас есть.
При этих словах Николай вдруг с интересом оглядел фигуру Василия.
– А чё это ты меня разглядываешь?
– А ты у нас самый целенький. Меня в комок слепило, Стаса, небось, уже кот доедает, а ты у нас и не пострадал вовсе. Ну, током шлепнуло. Тело-то можно в институт продать! За тебя, правда, много не дадут, но все равно деньги.
– В какой институт?