Три портрета одной семьи
Шрифт:
— Вот, — откашлявшись, продолжил он с улыбкой, — Егорыч меня стал учить дозировать эмоции. Капитану нельзя поддаваться эмоциям, просчитаешься враз. На эмоциональном подъеме промахов тыща. Всегда получалось, а тут — мимо! «Не судьба» говорим или «не везет сегодня». А не умеем себя правильно сдерживать, где надо. А где надо сдерживать — это и есть целая наука. — Виктор поднял указательный палец вверх.
Они оба засмеялись.
— Два философа, — улыбнулась Лера.
— Философская семья может получиться, — поддержал ее шутку Виктор. — У тебя сегодня что будет?
— Сегодня я дома. Завтра с утра мастер-класс в музыкалке.
— Вот и хорошо. Что-то я тебе хотел сказать важное. Зацепило меня в твоих словах… никак не вспомню. — Виктор потер лоб. — Ага! Пара! Ты сказала, что пара в семью может не превратиться, хотя и любовь есть, и дети есть, и оба люди хорошие. Вот тут я Егорыча и вспомнил по делу, но отвлекся на себя любимого. А хотел я вот что сказать.
Лера подняла указательный палец вверх, пародируя его:
— Помедленнее, я записываю.
— Вот, — назидательно отчеканил Виктор, — нельзя опускать человека, он перед тобой раскрылся, а ты его носом в… — он подбирал слово, — вниз, вот.
— Не обижайся, я внимательно слушаю и включаю ум, как Егорыч говорит.
— Молодец, не зря хлеб общий жуёшь! — широко улыбнулся он. — Разрядить обстановку тоже надо уметь. Но я опять отвлекся.
— Я уже конфеткой балуюсь, — сказала она, протягивая руку за новой порцией сладости.
— Капитанство мне здорово помогло, конечно, благодаря Егорычу. Я знаешь, что открыл для себя? — он опустил поднимающийся вверх Лерин указательный палец. — В паре всё на эмоциях, в этом весь смысл и кайф. А в семье надо ум включать, а эмоции дозировать. Тут надо подходить тонко. — Он хотел поднять палец вверх, но сдержался, проконтролировав себя.
— Представляешь, любить, но сдерживать эмоции, чтобы оставаться вместе на долгие годы! — заключил он просто.
Она молчала, задумавшись.
— Ты, наверное, прав. Сдерживать, чтобы не перегореть раньше времени?
— Даже не так, поправил он ее. — Как бы тебе объяснить? Вот смотри. Как человек смотрит, то есть как он видит окружающий мир?
Наступила пауза.
— Он смотрит через хрусталик, преломляет свет через свой хрусталик. Через свой, не через чужой! Ну, вот. Говорят, что «свой взгляд имеет» или «на мой взгляд».
— Допустим и — что?
— А то, что — призма! У семьи есть своя призма, то, что для неё важнее всего. То, что нужно «как зеницу ока беречь». Так вот, эта призма — это зеница ока семьи, что дорого для семьи, без чего семьи нет, раз! и разбежались в разные стороны. Есть призма — есть семья. Нет призмы — нет семьи. Всё просто, — заулыбался он.
— Да. Я не капитан, не «догоняю»: где призму предлагаешь взять? — подытожила его речь и Лера.
— Призма — это не твой взгляд и не мой взгляд, это виртуальный взгляд нашей семьи. Все будущие планы — и твои и мои — преломляются через призму семейных идеалов и строятся с их учетом, а не так, как бы ты или я жили сами по себе или в паре, у которой есть близкие отношения. Вот, например, твоя карьера. Ты еще до нашего знакомства наметила доказать всем, что можешь играть сольные партии с оркестром. Твои планы не изменились. Я тебя поддерживал и поддерживаю в этом. Это твое стратегическое решение, оно важно для тебя, поэтому я хочу, чтобы у тебя все получилось. Сам я тоже наметил свой путь раньше, и ты тоже меня всё время поддерживаешь. А помогают наши
— Ты что хочешь сказать, что мы теперь должны смотреть на свои планы, на свое будущее по-другому? Через призму нашей семьи? — ужаснулась она своей догадке.
— Думаю, что — да. По крайней мере, надо попробовать посмотреть на них глазами семьи. Всё ли в порядке в семье, если мы успешно двигаемся по своим личным стратегиям, но нам это не приносит той радости, на которую мы рассчитывали? Ты же сама о концерте так говорила.
— Да, я говорила. И вполне искренне. Что же, по-твоему, я должна принести свои планы в жертву семье? Это неверно, так я не буду счастлива. И тебя запилю: «Вот, я положила на тебя свои молодые годы, а ты ничего не достиг». И так далее и еще много всего тебе припомню.
Она помолчала и продолжила:
— Я думаю, что на алтарь семейного счастья нужно каждому положить что-то важное для него лично, причем добровольно положить и без сожаления, понимая, что отдача будет такая большая, какую он не получит, думая только о максимизации своего честолюбия, даже и поддержанного второй половинкой.
Они молчали. Как долго назревал такой разговор и вот он получился. Это было удивительно.
— Будем включать мозги и смотреть в общее будущее через семейную призму? — улыбнулся Виктор.
— Придется, коль порознь нам счастья нет, — улыбнулась и Лера. У нее опять голова начала побаливать, наверное, от серьезности разговора. Ещё бы — речь шла о том, как им не разбежаться в разные стороны. «Это просто невозможно», — молча, но твердо решила она.
— А ты готов, если потребуется, отказаться от капитанства?
Он молчал.
— А я, вроде, готова корректировать свою линию жизни через призму семьи. Страшный зверь эта твоя призма семейного счастья, — пошутила она, сделав гримаску ужаса.
Они еще не знали, что пройдет немного времени и сама жизнь займется корректировкой их личных планов. Не зря говорят: «Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах на будущее».
Во время одного из матчей Виктор получил травму, неудачно столкнувшись с центровым команды-соперника в борьбе за мяч. Пострадали они оба. Виктор быстро поправился, но со временем плечо стало давать знать о себе, рука к концу игры тяжелела и плохо слушалась. Начались обследования, консультации. Лечебные процедуры приносили кратковременный эффект. Он вроде бы и играл, но не по-настоящему, больше берёг силы. В конце концов, врачи вынесли вердикт: лечение долгое и вряд ли приведет к значительному восстановлению формы, профессиональные нагрузки не показаны. Тренерской работой заниматься можно, и в повседневной жизни рука вполне работоспособна, «не отсохнет», как обнадёжил его один из травматологов.
В команде отнеслись к его уходу по-разному. В основном сожалели об этом и поддерживали. Капитаном стал Фрол. Он отнекивался, но после разговора с Виктором согласился. Друзья часто встречались. Виктор ходил на стадион по-прежнему: и тренировался и помогал советом начинающему капитану. Он присматривался к своей будущей работе. Рассматривал несколько вариантов: и работу спортивным комментатором, и обозревателем спортивных новостей, и популяризатором истории спорта в регионе. Даже судейство было на примете и работа в департаменте спорта. Оказалось, что жизнь по ту сторону спортплощадки не просто существовала, но была даже разнообразной.