Три Рождества, которые мы провели вдали от дома
Шрифт:
– Я убедила маму, что письма моряков доставляют на сушу чайки.
– Ты так изменилась, Дейзи. Похорошела. Ты прямо красавица! Вот не думал, что назову этим словом собственную сестру.
– Брось, не дури! Как там Роуз? Она тоже не отвечает на мои письма.
– Она устала, а главное, ей все осточертело. Ей тоже хочется куда-нибудь записаться, но мама… Мне не хватает слов, Дейзи. Сэм в плену, Рон погиб, а мы с тобой… Ладно, молчу. Ты-то как?
– У меня все в порядке, Фил, я познакомилась с хорошими людьми…
– Слыхал, тебя учат
– Можешь не сомневаться, и не раз. Ты не представляешь, Фил, какая это свобода, какой простор. Обожаю!
– Ну, насчет простора я как раз сомневаюсь, когда в небе темно от чертовых «мессершмиттов». Они лучше наших самолетов. Наши более юркие, прямо цирковые акробаты, зато у фрицев такие пушки, какие нам и не снились.
– Не надо так говорить!
– Правда есть правда, и говорю я только с тобой. Теперь ты служишь в ВААФ и можешь сама разобраться, что к чему.
Они дошли до фургона, Фил забросил вещмешок сестры в кузов, она уселась на пассажирское сиденье. Ехать при затемнении было трудно, но потом вышла бледная луна, и они быстро добрались до дома.
Дейзи, никогда еще не отлучавшаяся надолго, нашла родителей сильно изменившимися; они, как и Фил, нашли изменившейся ее саму. Сильно похудевшая Флора постаралась порадовать семью ее любимыми кушаньями, начиная с яблочных оладий.
– Мы все еще достаем яблоки, Дейзи, – спасибо Нэнси Хамбл с ее подвалом!
Праздничная трапеза затянулась. Неужели им выпало провести вечер без разрывающей тишину сирены? Все старались вести себя как ни в чем не бывало, расспрашивали друг друга о новостях. Грейс вернулась на ферму в Шотландию, но обещала наведаться в Дартфорд, как только выпадет увольнительная. Элси и Эрни Бруэры, как и Флора с Фредом, заверили одинокую девушку, что она может считать их дом своим. Дейзи рассказали о ее старых подругах и друзьях, но Фишера никто не упомянул. Старика, бывшего чуть ли не талисманом лавки, как будто позабыли.
Ее опять стали мучить мысли, не умер ли он. Неужели тот высокий человек, промелькнувший перед ней в новогоднюю ночь, – это он?
– Что слышно о мистере Фишере?
– Забавно, что ты спрашиваешь. Миссис Портер прибегала с его открыткой. На открытке рождественский вертеп, не иначе из лондонской Национальной галереи, в конверте банкнота в десять шиллингов. И подпись – «Фишер». Образованный человек, а написал только: «Все хорошо!» Миссис Портер без ума от счастья.
– Чудесно! – сказала Дейзи, чем и ограничилась. Если Фишер прислал своей бывшей квартирной хозяйке открытку, купленную, похоже, в Лондоне, и написал, что у него все в порядке, значит, важная персона, пассажир Эдейра, которого величали «доктором», и впрямь был их мистером Фишером.
Он напишет им, когда сможет, решила она и поменяла тему разговора, попросив Фила рассказать про флотскую службу.
Через несколько дней явился почтальон Берни. Он был мрачнее тучи. Дейзи
– Почта для меня, Берни?
– С Новым годом, Дейзи, – сказал Берни, протягивая два письма. – Надеюсь, вести окажутся добрыми. Надоело приносить людям горе. Вся неделя выдалась хуже не придумаешь.
– В этот раз ты принес радость, Берни. Одно из ВААФ, другое от Грейс – помнишь Грейс?
– Сестра Меган Паттерсон? Трагедия! Передай ей от меня привет.
– Передам.
Дейзи дождалась ухода почтальона. Неужели зрение ее не обманывает, и люди могут так меняться за считаные недели? Берни, как и Флора, выглядел теперь гораздо старше, сильно поседел.
– Папа, у Берни есть семья?
– А как же! С ним живет старик отец, а еще у него жена и двое сыновей. Для армии они слишком молоды, – ответил он на следующий вопрос, который Дейзи только собиралась задать.
– Я посижу с письмами на лестнице. В убежище такая духота!
– Как не быть духоте, дочка, там же нет окон! Когда ты там, открывай дверь.
Дейзи кивнула в знак согласия и первым открыла письмо Грейс. Судя по адресу, она писала с фермы под названием «Ист Лошн». Письма от Дейзи она не получила, но писала о смерти сестры:
Не скажу, что мне недостает Меган – она всегда меня отталкивала, и я понятия не имею, зачем она вообще взяла меня к себе, но смерти я ей никогда не желала. Я свыклась со своим положением. Твои родители и Салли были мне гораздо роднее. Не тревожься за меня. Мне нравится моя работа, вокруг хорошие люди, хотя я никогда не забуду моих первых друзей.
Пиши мне, Дейзи, если свяжешься с Сэмом, передавай ему от меня привет.
Второе письмо было от Чарли: та приглашала Дейзи к ней с ее отцом на ближайшие вторник и среду. Ее отец купил билеты в театр. «Если обойдется без налета, – писала Чарли, – мы прекрасно проведем время. После спектакля у отца всегда заказан ужин в «Савое», там отменная кухня. Если ты сумеешь рассеять мою скуку, дорогая Дейзи, то сообщи время прибытия твоего поезда, я тебя встречу».
– Я не могу принять ее приглашение, – заявила она, рассказав о нем родителям.
– Почему? Это так здорово – побывать в настоящем театре, а потом на ужине в «Савое»! Прямо как в кино. Представляешь, сколько ты сможешь рассказать Салли при встрече!
– Только подумай, мама, что такое театральные билеты и ужин в «Савое»? Слишком шикарное место!
– Знаем. Если тебя заботит, сможешь ли ты отплатить своей подруге, то мы приглашаем ее к себе на чай в любое время, когда она окажется в Дартфорде. Правда, Фред, раз мальчики больше не живут дома, то мы можем отдать их комнату девочкам, а комнатушку девочек предоставить гостям.