Три сапога пара
Шрифт:
– Да, да, пожалуйста, не переживайте, никаких бесчеловечных пыток и травматических ампутаций!
– Но там не было травматичных ампутаций! – Ребенка ошарашено взглянула на преподавателя.
– Видите, уже убрали. Так что мисс Сертос, не переживайте! Никаких ампутаций. Наверное…
– Я этого так не оставлю! Вы все тут ненормальные! – И, вздернув носик, девушка удалилась.
Класс вернулся к сдаче нормативов, на которых Рей с Ричардом заняли первые места и, судя по перешептыванию преподавателей, побили несколько местных рекордов.
По
– Ричард, всё же, зачем ты… применил свои таланты? Какая тебе в том выгода?
– То есть вы не верите, что меня интересуют деньги? – ухмыльнулся графеныш.
– Не верю. Все верно, – кивнул инвалид.
– Хорошо, вы меня раскусили. На самом деле я надеюсь, что мои одногруппники будут страдать. Психологически ломаться, и пересматривать свои взгляды на жизнь и на боль. Это, я думаю, примирит меня с тем фактом, что я не могу сварить в кипящем масле вас! – ответил Гринривер. На этот раз честно. – А еще, признаться, я надеюсь, что ваше внимание будет распыляться, и вы не сможете непрестанно терзать меня, – добавил молодой человек чуть позже.
– А ты не боишься, что они тебя превзойдут?
Ричард расхохотался. Тепло и весело.
– Ах, мистер Салех, это поистине удачная шутка. Поймите, это попросту невозможно!
– С чего ты взял? – удивился Рей.
– Мой отец, в качестве рабочего стимулятора, частенько использует пыльцу фей из южных провинций. Небольшие дозы этого вещества позволяют ему поддерживать работоспособность сутками. Только вот десяток других аристократов та же привычка превращает в дерганых истериков, которые впадают в буйство по каждой мелочи. Жалкое зрелище! – Ричард встретил полный скепсиса взгяд компаньона, но не смог понять его смысла.
– Ты хочешь сказать, что ты уникален, и эта уникальность делает тебя выше других? – заинтересовался инвалид.
– Боль и ненависть опустошают душу. Только люди чести способны подчинить себе это сжигающее пламя. Мы как драконы, что несут огонь в чреве и выплескивают его на врагов. Других это пламя опаляет и низводит к животному виду. Так что поверьте, никто меня не превзойдет в этом. Я живу с этим годами. И уж точно какие-то простофили не способны наверстать этот отрыв за недели. Действуйте, Мистер Салех.
– Ты очень самонадеян, – покачал головой Рей, скептически рассматривая приятеля.
– Желаете сделать ставку? Я бы хотел получить вашу лавку, – подумав, предложил графеныш.
– А что поставишь на кон ты? – почесал в затылке громила.
– А что бы вы хотели, мистер Салех?
– Дирижабль. Свой собственный. И эллинг под него, – ответил Рей немного подумав.
– Мистер Салех, зачем вам дирижабль? – Ричард озадаченно уставился на приятеля.
– Хочу! И вообще, я не представляю, что еще можно попросить, – честно признался громила.
– Хорошо! По рукам?
– По рукам!
И приятели скрепили договор рукопожатием.
В этот момент из-за очередного поворота показалась
– Господа, надеюсь, вы понимаете, что пять процентов мои? Изображать из себя дуру перед преподавателями было не так-то просто!
Произнеся эту фразу, девушка растаяла в воздухе.
– То есть она специально ту сценку разыграла перед преподавателями? – озадачился бывший лейтенант.
– Я бы поставил на то, что она так сохранила лицо. А возмущалась совершенно искренне. В любом случае ее гибкость делает ей честь. Хм… Интересно, а в пояснице она такая же гибкая? – мечтательно протянул графеныш.
– Скоро проверишь, я же ей тебя продал! – оскалился Салех.
– Да, сегодня же вечеринка. Никогда не кутил с плебсом, – задумчиво протянул Ричард.
– Между прочим, волшебники приравнены императорским указом к сословному дворянству. Не наследному, – буркнул гигант.
– А дубина приравнена к оружию. Но это не делает ее ровней шпаге. Мистер Салех, аристократия, она в крови. Нельзя аристократом стать, им можно только родиться!
– А откуда взялись тогда первые аристократы, на твой взгляд? – полюбопытствовал Рей, не на шутку заинтересовавшись вопросом.
– О, это были великие люди! Они нашли в себе силы уничтожить и сломить тех, кто оспаривал их право повелевать, – охотно пояснил Гринривер.
– То есть, первые аристократы были самыми злобными и сильными? И убили несогласных с тем фактом, что они – аристократы?
– Не так, но…
– Упал! – неожиданно взревел бывший лейтенант, спугнув птиц с ближайших деревьев. Ричард подпрыгнул и тут же рухнул на землю.
– Что…
– Отжался!
– Но у меня рука…
– На одной! Считаю до трех. Раз!
– Какая муха…
– Два…
Графеныш оперся на трясущуюся руку и начал отжиматься.
– Девяносто девять! Девяносто восемь!
– Мистер Салех, вашу ж мать, вы что, перепились? – пыхтел Ричард, впрочем, не делая попыток прекратить и с удивлением для себя продолжая отжиматься на одной руке. Напитанные целебной алхимией мышцы ныли, но выполняли требуемое упражнение.
– Я аристократ, а ты плебей! Девяносто три, девяносто два!
– Вы хуй! – в отчаянии пробормотал младший Гринривер.
– Я властвую, доминирую, я первый, сука, в благородном роду! Восемьдесят девять! Оспорь мое право повелевать? – радостно гоготал инвалид, уперев тому костыль в спину.
– Сууууука! – разнесся над парком протяжный вопль.
– Восемьдесят пять! – прорычали в ответ.
Птицы испуганно кружили в воздухе.
Заходящее солнце освещало мраморное крыльцо банка. На газовом фонаре сидела большая ворона и рассматривала Ричарда. Тот рассматривал птицу в ответ, и размышлял, успеет ли он выхватить пистолет и выстрелить в птицу до того, как та взлетит? Слишком уж умный вид имело пернатое. Где-то рядом извозчик громко матерился из-за лопнувшей рессоры.