Три сердца и три льва
Шрифт:
Хольгер извернулся в селе. Он не успел заслониться щитом, но успел ударить стальной оковкой его руку с кинжалом. Герцог взвыл. Дым повалил от его руки. Хольгер почуял смрад обожженной кожи. Белый конь бешеным галопом унес герцога вдаль. Великие Небеса, Хольгеру не солгали! Тела Фарисеев не выносят прикосновения железа!
– Ну, подходите, твари! Есть для вас кое-что!
Налетевшие всадники что есть мочи осадили коней и рассыпались в стороны. Хольгер увидел бегущих к нему лучников. Вот это уже гораздо хуже. Издалека они могут засыпать его стрелами. Как сумасшедший, Хольгер помчался к ним, решив расстроить их боевые порядки.
– Гу-гу! – рычал он. – Эге-гей, тигр идет!
Конные рыцари бросились
Фарисеи взвыли! Вонзили шпоры в конские бока, побросали луки, галопом брызнули во все стороны, словно разбросанные взрывом. И это правда, подумал Хольгер триумфально, они не выносят своих имен. Следует это запомнить. Вот только… Почему, ничуть о том не думая, он выкрикнул молитву по-латыни? Ему захотелось обрушить им на головы всю небесную иерархию, но Хольгер решил не перегибать палку. Одно дело – творить искреннюю молитву, и совсем другое – призывать святые имена, чтобы потешиться чужим страхом; счастья это безусловно не принесет. (Откуда он это знает? Просто знает и все тут). Он ограничился тем, что показал на запад, выкрикивая:
– Гей, го, серебро!
Потому что молва гласила: Фарисеи не выносят и серебра.
Что– то блеснуло в истоптанной траве. Нагнувшись с седла, Хольгер поднял оброненный герцогом кинжал. Оружие ничуть не выглядело необыкновенным, но очень острое, легкое, как пушинка. Однако надпись гласила: «Пламенное Острие». Хольгер засунул его за пояс, надеясь что кинжал когда-нибудь да пригодится, окажется подходящим талисманом.
Теперь – Алианора. Он медленно поехал вдоль стены деревьев, громко зовя девушку по имени, но ответа не дождался. Радость триумфа мгновенно улетучилась. Если она погибла… Пусть их ад проглотит! Дело даже не в том, что теперь он остался один-одинешенек – она была прелестным ребенком и спасла ему жизнь. Глаза у него защипало: и чем же он ей отплатил? Хорош друг – жрал, пил и гонялся за юбками, пока она спала в холодной росе и…
– Алианора!!!
Никакого ответа. Вообще ни звука. Ветер отправился на ночлег, замок скрылся в сгустившемся мраке, лес стал стеной ночи. Ни звука, ни шевеления. Хольгер был единственным живым существом посреди туманного мрака. Он подумал беспокойно: больше здесь оставаться нельзя. Фарисеи вскоре что-нибудь да придумают. Они могут призвать на помощь союзников, не боящихся ни железа, ни божьего имени. Фею Моргану, например. Если уж бежать, то не откладывая.
Он поехал на запад вдоль стены леса, зовя Алианору. Мгла сгустилась, всплывая от земли белыми клубами и струями глуша стук копыт Папиллона, перехватывая Хольгеру дыхание. В гриве коня поблескивали капли, щит блестел от влаги, Хольгер видел теперь метра на два, не больше, мир вокруг сузился, стал маленьким и тесным.
Штучки Фарисеев, подумал Хольгер, и вдруг подступил страх. Его ослепили, теперь не так уж трудно будет одолеть. Хольгер пустил Папиллона галопом. Воздух был насыщен холодной сыростью, но губы у датчанина пересохли.
Что– то замаячило впереди в клубящейся серости, неясное, неразличимое.
– эй, кто там? – крикнул он. – Стой, или худо будет!
В ответ раздался смех – не глумливый хохот Фаэра, а юный, звонкий смех.
– Хольгер, это я. Я искала себе коня. Мы ведь не можем пускаться в дальнюю дорогу, которая нас ждет, вдвоем на одном коне, а крылья мои устают быстро.
Он появилась из мглы – стройная фигурка в белой тунике из перьев. Капли росы блестели в ее волосах. Под ней был единорог, наверняка тот самый, что встретился Хольгеру с Меривен. Он приглядывался к датчанину умными глазами цвета оникса и держался поодаль. Впереди девушки, сгорбившись, примостился гном.
– Я вернулась поискать нашего малыша, – пояснила девушка. – А потом позвала моего единорога. Забери к
Хольгеру стало невыносимо стыдно. Он совсем забыл о Гуги. А разъяренный герцог Альфрик наверняка быстро расправился бы с гномом. Хольгер взял из рук Алианоры маленького человечка и посадил перед собой.
– И что теперь? – спросил он.
– Теперь лучше галопом припустить, чтобы побыстрее с этой паршивой земли убраться, – буркнул Гуги. – Чем быстрее в порядочных краях очутимся, тем больше надежды, что живы останемся и всем расскажем, в какое дурное дело впутались.
– Резонно… Но боюсь, мы в такой мгле не найдем дороги.
– Я буду время от времени взлетать и искать путь, – заявила Алианора. – И мы их перехитрим.
И они двинулись напрямик сквозь сырую непроглядную мглу. Горячка боя покинула Хольгера. Теперь он остро ощущал свою никчемность. На что он способен, кроме как втягивать добрых, великодушных людей вроде Алианоры в смертельно опасные авантюры? Что он сделал, чтобы отработать хотя бы съеденный хлеб? Бездельник, оставшийся в живых благодаря их милосердию.
Он вспомнил вопрос, для которого было сейчас самое время:
– Гуги, а чем мне грозил Бугор?
– Не знаешь? – удивленно взлетели густые брови гнома. – Потому-то они меня от тебя и убрали. Чтоб не упредил… Удивительные штуки в Бугре Фей со временем происходят. Всего одну ночь ты б там провел за утехами, а вышел оттуда – и окажется что тут сто лет минуло. А зато время они б и сделали все, в чем ты им, похоже, на дороге стоишь.
Хольгера пробила дрожь.
Совершенно иначе нужно взглянуть на свою роль в этом мире. Не такие простачки были герцог Альфрик и фея Моргана, чтобы спутать Хольгера с тем богатырем, хозяином щита с темя сердцами и тремя львами… Выходит, он сам, собственной персоной, Хольгер Карлсен, сирота и эмигрант, каким-то непостижимым образом стал одной из центральных фигур надвигающегося кризиса. Но о чем идет речь? Может, перенесшись сюда из другого мира, он обрел… что? Нимб святого? как бы там ни было, силы Хаоса пытались его привлечь на свою сторону, а когда это им не удалось, хотели убить.
Ошеломляющее гостеприимство со включенной в счет Меривен – попытка приручить. Девушка водила его за нос, пока Альфрик вызывал фею Моргану и советовался с ней. И наверняка они решили, что рисковать не стоит, что следует, используя невежество Хольгера в здешних делах, заточить его в Бугре Фей на ближайшие сто-двести лет.
Но почему они попросту не всадили ему нож под ребро? Сделать это не составляло ни малейшего труда. Быть может, нападение пустого внутри рыцаря как раз и было первой пробой сил? Когда оно закончилось, Альфрик изменил тактику и решил устроить ловушку. Но кто предупредил о не м герцога? Несомненно, Мамаша Герда… Демон, которого она призвала, рассказал ей о Хольгере что-то такое, отчего она тут же обратилась к своим могущественным знакомцам из Фаэра. Никаких сомнений: с помощью магии она передала какое-то сообщение о нем. И уверена была, Альфрик с ним покончит.
Но что ей мог сказать демон? И что измыслит Серединный Мир теперь, когда подвели и магия и сила, как они будут стараться достать Хольгера?
В любом случае эта дорога домой для него теперь отпадает. Нужно поискать другую. Судя по тому, что он слышал и видел, кроме черных магов есть еще и белые. Быть может, следует обратиться в местные конфликты, если можно этого избежать. Хватит с него одной войны! Альфрику быть бы благоразумнее и отослать Хольгера домой…
Но все указывает на то, что Альфрику это просто-напросто не под силу. Басистый хохот раздался во мгле, грубый отвратительный. Хольгер так и подскочил в седле. Гуги заткнул уши пальцами. Раздался шум кожистых крыльев. Но ничего они не увидели – только сырая мгла.