Три сердца и три льва
Шрифт:
Хольгер отступал, пока не ощутил спиной менгир. Высокий воин с намалеванным на груди драконом ринулся в атаку. Меч свистнул справа налево, и голова врага слетела с плеч. Но кольцо дикарей сомкнулось вокруг Хольгера. Бросив взгляд поверх бычьих рогов и султанов из перьев, он увидел, что Сарах уже в седле, отмахивается саблей. Папиллон топчет врагов копытами, лягается, кусает, его грива и хвост взметываются черным
Пламенем.
Кто– то вскочил с земли совсем рядом, проскользнул под мечом датчанина. Кинжал в его руке метнулся вверх. Хольгер успел принять удар на левую руку, защитил живот. У ног людоеда возник Гуги, схватил его под
Перед ним уже возвышался вождь. Его топор ударил в шлем Хольгера, как молния. Хольгер пошатнулся, услышал свой крик: «Великий боже, святой Георгий!». Вождь захохотал, вновь ударил. Хольгеру каким-то чудом удавалось отражать его удары. Большинство из них. Иные все же падали на шлем и кольчугу. Хольгер едва держался на ногах. К вождю на помощь подбежали два его воина.
Но за их спинами появился Сарах. Свистнула кривая сабля. Дикарь схватил левой рукой правую и с безмерным удивлением уставился на нее – она осталась у него в руке, отсеченная сарацином. Хольгер взмахнул мечом, и второй воин отскочил, хромая. Вождь обернулся, насел на сарацина, и они закружились, со звоном парируя удары, осыпая друг друга проклятиями.
Конь Алианоры истошно заржал, рухнул наземь. Белая лебедица взмыла вверх и тут же спикировала, целя клювом в глаза врагам. Хольгер перевел дух. Кто-то хрипло выкрикнул приказ, и у плеча Хольгера просвистело копье. Забыв про раны и усталость, датчанин ринулся в бой. Его меч работал, как коса. Папиллон взмывал на дыбы, становясь невероятно огромным, разбивал головы передними копытами ржаньем заглушая воинственные выкрики дикарей. Человек и конь разогнали врагов и вернулись к менгиру.
Гуги выбрался из-под бездыханного тела своего противника, утер руки и побежал к ним. Рядом приземлились Алианора и превратилась в девушку. Мигом позже подскакал Сарах. Хольгер сунул ногу в стремя, взлетел на Папиллона. Пинком в зубы отшвырнул дикаря, попытавшегося стащить его на землю. Нагнулся, отцепил щит и надел его. Протянул к Алианоре руку, державшую меч. Девушка ухватилась за его рукав и прыгнула в седло позади него. Сарах тем же способом усадил Гуги себе за спину. Рыцари переглянулись, кивнули друг другу и ринулись в бой.
Они секли, рубили, кололи. И вокруг них стало пусто. Враг бежал. Хольгер с Сарахом вернулись под менгир, тяжело дыша. Их клинки были в крови. Кровь пятнала их одежды, руки и лица. Повсюду валялись тела, некоторые еще бились, хрипя. Людоеды сбились в кучу далеко в темноте, только блеск оружия выдавал их присутствие. Вождь, потерявший свои рога и пышные перья, с кровоточащей раной на голове, тяжело поднялся с земли и побежал к своим людям.
Зубы Сараха блеснули в улыбке:
– Славная, славная битва! Во славу пророка… пророка Иисуса! Сэр Руперт, лишь один человек на свете мог сражаться подобно тебе!
– Ты тоже не ударишь в грязь лицом, – сказал Хольгер. – Но жаль, что тебе не удалось прикончить их вождя. Сейчас он вновь пошлет в атаку.
– Из луков нас перестреляют, – заявил Гуги. – Будь у них мозгов чуточку побольше, давно бы мы валялись, стрелами утыканные.
Хольгер обернулся к Алианоре. По правому плечу девушки ползли струйки крови. Сердце у него оборвалось, голос сорвался.
– Тебя ранили?
– Ничего страшного, – она улыбнулась дрожащими губами. – Стрела. Крыло задела.
Он присмотрелся. В том прежнем цивилизованном мире он встревожился бы, увидев у
Невероятная радость охватила его.
– Я построю часовню… святому Себастьяну… в благодарность… прохрипел он.
Руки Алианоры обвили его талию.
– Ты можешь более приятным способом выразить свою радость – шепнула она ему на ухо.
Сарах сказал резко:
– Мы ничего уже не сможем построить, если сейчас же отсюда не уберемся. Руперт, если мы вскачь пустимся назад, вниз, еще можно спастись…
Слабость мгновенно покинула Хольгера:
– Нет! Это – единственная дорога к святому Гриммину. Другие, даже если мы их отыщем, наверняка охраняются еще крепче. Нужно идти вперед.
– Прямо к ним в руки? – крикнул сарацин. – Взбираться на эту осыпь в потемках, навстречу сотне воинов? У тебя с головой не все ладно!
– Беги, если хочешь, – сказал Хольгер ледяным тоном. – Я собираюсь нынче же ночью добраться до церкви.
Гуги уставился на него немигающим взглядом так пристально, что Хольгеру стало не по себе. Он огрызнулся:
– И ты туда же? Ну да, мы наверняка погибнем тут, в ущелье. Сам знаю. Уезжай с Сарахом. Я пойду один.
– Нет, – сказал Гуги.
Настала тишина, в которой Хольгер явственно слышал стук своего сердца. Наконец гном продолжил, неспешно, сварливо: – Если уж тебе стукнуло в башку благородного дурня строить, придется мне твою дурость маленько исправить. Сам знаешь, по ущелью не пройти. Но есть другой путь наверх, и уж туда никто за нами не полезет. Я могу вынюхать вход в нору тролля – а нос мой уверяет, что это недалеко. Там вся гора, как сыр, ходами изрыта, есть надежда, что тролль вылез за добычей или дрыхнет, или глубоко вниз забрался и нас не учует. Надежда дохлая, но другой-то нету! Что скажешь? Не раздумал до своей заклятой церкви добраться?
За плечами Хольгера тяжело вздохнула Алианора.
– Сарах, – сказал Хольгер. – Бери Алианору и постарайся укрыть ее в безопасном месте. Мы с Гуги пойдем в логово тролля.
Девушка схватила его за пояс и сказала гневно:
– Нет, уж, ты от меня так легко не отделаешься! Я тоже пойду.
– И я, – сказал Сарах, проглотив слюну. – В жизни не бежал от приключений.
– Дурни! – фыркнул Гуги. – Ваши кости в норе белеть будут, пока прахом не рассыплются. Много рыцарей там сгинуло. Столько гордыни в них было, что на ум и места не осталось. Одного жаль – что девушка вместе с вами там сгинуть может. Ну, галопом!…
Глава 22
Сарах поехал первым, везя Гуги, выступающего в роли проводника. Перед глазами Хольгера мелькнули алые и голубые ленты, вплетенные в хвост белой лошади сарацина. Датчанин, тронул коленями бока Папиллона.
Они скакали среди скал, восток, поблизости от затаившихся людоедов, слышали их нарастающий вой. Хольгер увидел отблески света на острие копья – оно летело сверху по дуге прямо в него. Поднял щит и отбил им копье. Тут же три стрелы ударили в щит.
Но они уже нырнули в темноту, оставив позади догорающий костер. Белая лошадь и просторные белые одежды Сараха выглядели смутным, едва различным во мраке пятном. Папиллон споткнулся. Его подкова высекла из камня сноп искр. Кони замедлили бег, пошли неровной рысье. Вокруг был мрак. Хольгер не знал, воображение или чутье подсказывают ему, что слева – скалы. Он ощущал их нависшую над головой тяжесть так, словно уже погребен под ними.