Три сестры. Анна
Шрифт:
После свадьбы отец настоял на том, чтобы мама получила образование. Так она и стала фармацевтом. А уже в двадцать пятом году родилась я, Анна Тимофеевна Сдобнова. Через год появилась Антонина, которую мы всю жизнь звали Тосей. А двадцать девятого февраля двадцать восьмого года родилась Дина, единственная из трёх сестёр, что уродилась похожей на отца. И внешне, и по характеру. Она одна у нас в семье была кареглаза и темноволоса, и чуть ли не с пелёнок вилась хвостом за отцом. Папу она обожала, он ей заменял весь свет сразу.
Мама только смеялась, глядя, как укладывается спать рядом с отцом на лавку наша младшенькая. Пока отец сводил
Родители сами учили нас и грамоте, и счeту. Отец иногда целыми днями разговаривал с нами на немецком, которым владел свободно. Мама заставляла учить латынь. К пятнадцати годам, я могла уже заменять её в аптеке и составлять микстуры. В деревне у нас была только начальная школа. А потом приходилось ходить за несколько километров в восьмилетку.
– Матрён, в Лопатино завтра поеду, место под дом смотреть, - сказал как-то за ужином отец в конце лета сорокового.
– Меня туда на счетовода берут. Да и аптека там тоже есть. Только школа полная, не наша начальная. Старшие экзамены будут сдавать, и к осени свои классы нагонят.
– Да что тебе не живётся-то? И дом, и должность, и уважение в деревне. Люди тебя любят, ни одна свадьба без твоей гармони не обходится. А там село огромное, районное. Что тебя не устраивает? Чего ты туда рвeшься?
– беспокоилась мать, переезда она боялась.
– Да меня всё устраивает. Мне жизнь только доживать осталось. А кладбище здесь красивое, на холме. А дочерям чего ждать? Здесь кроме фермы и нет больше ничего. Нет. Вот моё слово! Мои девки доярками не будут!
– поднял голову отец.
– С тобой разве поспоришь?
– вздохнула мама.
Глава 2.
Глава 2.
Вскоре после этого разговора отец снял комнату у одинокой бабушки в Лопатино, рядом с тем местом, где должен был стоять наш дом. Вместе с ним должны были поехать я и Тося. Но в день отъезда Дина молча положила на лавку самолично собранный узелок.
– Ну, куда ж без тебя? А я всё думаю, чего это ты тихая ходишь и не просишься. Вот же характер!
– покачала головой мама.
– Тимош, хочешь, не хочешь, а сам забирай. Или следом сбежит, сами же пожалеем. Ты нашу младшую не хуже меня знаешь.
Так и получилось, что мама с бабушкой остались в деревне, а мы с папой уехали в Лопатино.
– Хорошее место, высокое.
– Довольно щурился отец.
Мужики помогли ему выкопать большую яму. Мы с Тосей только и делали, что бегали с кастрюлями да тарелки мыли. Руками помогали, но кормить работников обязан был тот, кому помогают. А вот Дина медленно скребла стены и пол получавшегося котлована. В итоге получился вырезанный в земле прямоугольник. С реки мы в четвёртом натаскали песка и крупных камней. Потом уж отец выкладывал стены в будущем подвале и фундамент, а мы подтаскивали ему камни. Помогали нам и соседские мальчишки. Точнее мальчишка там был один, Гена, ровесник нашей Дины. А вот братья у него прибыли в отпуск. Оба были курсантами. Старший Алексей только окончил училище и был направлен на службу в Беларусь. А второй, Борис, ещё только закончил третий курс. Гена, судя по разговорам, тоже собирался идти следом за братьями и становиться офицером. Как и их покойный отец, и дед, и ещё много поколений назад.
Отец оставлял старый дом деревне, а вот на новый взамен получал лес. Только сейчас у него уже была семья, а не только мама, наша бабушка.
– Тимоша! Это ж не дом! Это ж сельский совет!
– шептала она.
– А крыша! Это где ж ты на крышу железа раздобыл?
– Фундамент у дома каменный или только поверху?
– обходила дом бабушка, опираясь на высокую клюку, больше похожую на посох.
– Каменный, мам, - улыбался папа, обнимая жену.
– А под ступеньками что?
– бабушка от внешнего вида не млела, в отличии от мамы.
– Камень, мам. Я же знал, кто дом принимать будет!
– бабушка всегда и ко всему относилась серьёзно, как она сама говорила, с приглядом наперёд.
С деревенского дома нашего имущества приехало семь телег. Три из них были заполнены книгами. До осенних дождей мы ещё успели поставить забор, выложить отмостку вокруг дома и дорожки к бане и сараю. Скотины завести не успели, и планировали только на следующий год. А вот сад отец разбивал сам. Семь яблонь посадил. Мы с Тосей очень любили яблоки.
Тот год пролетел незаметно. Новая школа, новое место. Отец работал за двоих, мама пропадала в аптеке. Бегала после уроков к ней на помощь и я. Работы в нашей деревне у фармацевта было не в пример меньше.
А летом началась война...
– Тимофей Тимофеевич! Ты чего до меня докопался?
– кричал на отца военком.
– Ты голос-то снизь, - спокойно отвечал ему отец.
– Знаешь чего. Война идёт. Мобилизация. А ты меня четвёртый раз заворачиваешь.
– Тимофей Тимофеевич, ты ж из души три души вынимаешь, - закурил наш сосед, ветеран Гражданской войны, оставившей ему на память половину деревянной ноги, и военком в одном лице.
– Бронь по тебе раз, весь учёт на тебе. Председатель в прошлом году чуть церковь заново не открыл, чтоб благодарственный молебен отслужить, так радовался, что тебя к себе выцепил. И военмед отвод дал, это два. Ты после тифа, да ещё и весь живот по кускам сшит. Пока таких не берут. Здоровьем ты хилый. Какие тебе окопы.
– От оно как, - прищурился отец.
– Ну, будем поглядеть.
На следующий день отец пришёл во двор военкомата, взвалил на плечи дубовую колоду, на которой рубили дрова, и начал бегать вокруг комиссариата. Несколько часов спустя, красный от злости военком вышел на улицу.
– Сдобнов, зайди.
– И сплюнул.
Вечером отец собирал вещи. С собой он забирал и награды за прошлую войну, и опасную бритву.
– Пап...
– спросила тогда я.
– На войне страшно?
– Страшно, Ань. Но знать, что там творят, и что если проиграем, это всё сюда докатится, ещё страшнее.
– Ответил отец.
– А так, главное к румынам в плен не попадать. Вот те черти.
Тем же вечером отец пошёл в баню вместе с мамой, а потом долго сидел на крыльце нашего дома и курил. Только Дина осмелилась нарушить его уединение и прижаться к отцовскому боку.
– Я в мешок положила... Аптечку собрала. Всё подписала. И бумаги. Пиши, Тимош.
– Пыталась улыбаться сквозь слeзы мама.
– И... Выварку мухоморную в серой фляжке. Суставы мазать, если колено опять болеть начнёт. Или... На крайний случай...
– Я знаю, Матрён. Видел. Ты умница у меня. Ждите. Дел ещё столько переделать надо. Пока не вернусь, девчонок держи в строгости. Видные девки уродились, да в возраст уже входят. Без моего одобрения, чтоб замуж не шли!
– улыбался отец.
– И не провожайте.