Три слепых мышонка
Шрифт:
— Как вы, очевидно, заметили, им перерезали горло. Потом вырвали глаза и отрезали члены.
— Руку приложил мастер своего дела.
— Вы имеете в виду глаза и прочее?
— Да.
— Не только. Настоящий мясник. Я подобрал все глазные яблоки, кроме одного. Они в банке на подоконнике. Их необходимо будет отослать вместе с телами.
К горлу Блума подкатила тошнота.
К ним подошел Роулз с кожаным мужским бумажником в руках.
— Обратите-ка внимание на это.
Утром во вторник Мэтью Хоуп едва успел выбраться из-под душа, как в его спальне зазвонил телефон. Не успев обтереться,
— Номер 349–3777. Если вы…
— Не вешайте трубку, — вмешался Хоуп. — Я слушаю вас.
— …оставьте мне сообщение… — не унимался автоответчик.
— Я слушаю, я у телефона, — повторил Хоуп.
— …когда услышите сигнал…
«Дрянная техника», — чертыхнулся он.
— …я перезвоню вам при первой возможности. Спасибо, что позвонили.
— Я слушаю вас, — попытался прорваться Хоуп, — слушаю. Пожалуйста, подождите.
Раздался щелчок.
— Алло! — крикнул он.
— Папа?
Хоуп мысленно представил себе дочь на другом конце провода. Высокая, голенастая, моторная, летнее солнце вызолотило и без того светлые волосы, глаза могли сравниться по голубизне с карибской лагуной. Джоанна. Мечтает о карьере нейрохирурга, разрабатывает пальцы, пытаясь завязать узел в спичечном коробке. Доченька, до боли любимая…
— Привет, малышка, — расцвел он в улыбке. — Я буквально сегодня собирался позвонить. Как ты?..
— Ты только обещаешь, — хмыкнула она.
Ехидная девчонка! Всего-то четырнадцать лет, а разговаривает как форменный комик.
— Ты права, — не стал он спорить. — Но после встречи в десять часов с возможным клиентом я собирался позвонить…
— Не дают покоя кровавые истории, а, пап?
Он почти видел ее усмешку.
— Полагаю, ты неплохо проводишь время? — тепло спросил он.
— Я в диком восторге, пап, здесь так замечательно, — затараторила девушка. — Только ни одного мальчика, представляешь?
— Сочувствую, — улыбнулся он.
— Нет, конечно, кое-кто есть. Так, один слюнтяй, а другому только двенадцать лет. Зато я подружилась с отличной девчонкой, Эвери. Миленькое имя, ты не находишь? Она член школьной команды по плаванию. Представляешь, у них там, в Нью-Йорке, есть своя команда в школе. Я даже не знала. Она мне показывает всякие штучки. Я теперь умею плавать в бурной воде. Здесь такая холодная вода, бррр… А она каждый день плавает в океане по часу безо всяких усилий. Вокруг нее волны вздымаются, а она подобно акуле. Эвери Куртис — запомни это имя. Она еще победит на Олимпиаде, вот увидишь. Она родилась пятнадцатого октября под знаком Весы.
«Многие великие родились под этим знаком», — подумал про себя Мэтью, но не стал распространяться.
— Мама передает тебе привет. Она занята оладьями.
— Кланяйся ей от меня.
— Позвать ее?
— Конечно, — отозвался Мэтью, — почему бы и нет?
— Сейчас.
Сьюзен, бывшая жена Хоупа, имела вид дерзкой, избалованной красотки с темными с поволокой глазами, круглой мордашкой, короткой стрижкой и припухлыми губами. Спустя годы после развода они, к своему удивлению и удовольствию, возобновили отношения. То, давнее, происходило совсем в другой стране, и образ любимой девушки погас в его сердце. И пусть та страна располагалась тут же, в старой доброй Калузе, в штате Флорида, но тогда эти земли казались ему радужными, полными тайн девственными местами, манящими
— Алло, — прощебетала бывшая женушка.
— Привет, — сказал он. — Печешь оладьи?
— Здорово, правда?
Он представил себе, какую она состроила гримаску. Сьюзен никогда не любила готовить.
— Как отдыхаешь? — спросил он.
— Так себе, мальчиков нет, — съязвила она.
— Сожалею.
— Может, заедешь на уик-энд? Места в доме хватит.
— Не хватало нам подраться при ребенке.
— Ну так что же?
— Даже наверняка шум поднимем.
— Я по тебе скучаю.
— Я тоже.
— Почему мы не можем хотя бы немного пожить мирно?
— Не можем.
— Но в такой жизни есть своя прелесть.
— Конечно.
— Ты так считаешь?
— Да. Тебя что-то беспокоит, Сьюзен?
— Не знаю. Ведь раньше нам бывало хорошо вдвоем. Сейчас мы с Джоанной одни в доме, и я не ощущаю никакой радости от отпуска.
— Ну, знаешь, — замялся он.
— Так что если окажешься вдруг в наших краях, где-нибудь поблизости от мыса Код…
— Вряд ли.
— Тебе бы посчастливилось увидеть меня у плиты.
— Хорошо.
— Я нацепила фартучек и туфли на шпильках.
— Да ты что!
Ее слова попали точно в цель. Воображение Хоупа нарисовало ему образ Сьюзен в светлых кожаных туфлях, в ладненьком белом фартучке, чисто символически прикрывающим ее грудь, с соблазнительными тесемочками на попке. Она орудует лопаточкой.
— Передай трубку Джоанне, — попросил он.
— Гляди-ка, испугался, — констатировала Сьюзен, наверняка расплывшись в улыбке.
Он был тоже доволен разговором.
— Ну что, разобрались? — поинтересовалась Джоанна.
— Не лезь не в свое дело.
— Вас не разберешь.
— Еще как разберешь, — успокоил ее Мэтью. — Вот стукнет тебе под шестьдесят, а мы с мамой к тому времени умрем…
— Прошу тебя, не стоит так шутить, — нахмурилась Джоанна.
— Малышка, мне пора собираться. Я поймаю тебя сегодня днем, ладно?
— Знаешь, мы сегодня с Эвери хотим сбегать на эту нудную вечеринку. Может, хоть там парни будут, а то я уже начинаю думать, что наш двенадцатилетний сосед ничуть не хуже других, представляешь?
— Я отчетливо представляю, что ты у меня не самый плохой ребенок, — отозвался Мэтью.
— Льстец, — подытожила разговор дочь.
Он знал, что Джоанна ухмыляется точно так же, как недавно Сьюзен.
— Пока, малыш, я скоро свяжусь с тобой.
— Я люблю тебя, пап.
— Я тоже тебя люблю. — Он повесил трубку и взглянул на часы, стоящие на туалетном столике.
Времени на размышления не оставалось, и он лихорадочно принялся одеваться.
Мэтью Хоуп еще не встречал человека, который ощущал бы себя свободно в арестантской робе. Что там говорить о Стивене Лидзе! Казенная, не по размеру одежда, в которую был облачен этот ладный блондин под метр девяносто, выглядела на нем, стокилограммовом мужчине, смирительной рубашкой. В связи с особой жестокостью инкриминируемого ему преступления выпустить его под залог не сочли возможным. Его ожидала перспектива какое-то время остаться в этом одеянии.