Три стильных детектива
Шрифт:
Фирмен, краснощекий трактирщик, с гордостью показал фотографию своих наследников и, поправив очки, стал расхваливать четырехлетнего Рюпера и Серве, которому было два с половиной. Усевшись друг напротив друга на плетеных стульях, Виктор и Жозеф не признавались себе в тоске по былым временам, когда зал был заставлен простыми трехногими столами и бочками вместо стульев. Жозеф рассказал о своей экспедиции и тут же зачитал статью из «Пасс-парту».
– Любопытно, что вы просмотрели эту газету именно сегодня утром!
– Да, в самом деле. Вы ведь могли выкинуть ее, ничего не
Внезапно Жозеф, сам тому удивившись, стал довольно громко и фальшиво насвистывать мелодию, услышанную в доме на улице Корвизар, чувствуя, как у него на затылке волосы встают дыбом. Виктор наблюдал за ним, нервно постукивая по столу.
– Жозеф, вы не обидитесь, если я проявлю нетерпение?
– Что? Да нет, я привык! Есть связь между тем, что напечатано здесь, и Аделаидой Лезюер, это очевидно! Как она порезалась? Когда чистила карпа, принесенного бродягой! Где, по его словам, он его выловил? В водоеме, полном дохлой рыбы, в двух шагах от барака, где валяются руки, ноги, перебинтованные кошки и собаки и иссушенный баран.
– Прочтите концовку еще раз.
Однако на этот раз произошел несчастный случай. Жан Дуссар двадцати четырех лет, отец тройняшек, был госпитализирован после жалобы на ранение плеча во время разгрузки «Дакара». Когда весь багаж тщательно осмотрели, были обнаружены останки, описать которые нам не позволяет приличие, настолько их состояние было плачевным. Компаньон мсье Дуссара заявил: «Жить-то надо! Мы рады любой работе. Бригадир зовет нас, и мы разгружаем все, что прикажут».
– Кто подписал репортаж?
– Вирус, точнее Антонен Клюзель собственной персоной.
– Он предоставил нам слишком мало сведений. Одно из двух – либо окончание было напечатано в следующем номере, либо Клюзель решил придержать информацию. Единственный способ узнать правду – это встретиться с ним. Я предлагаю сделать это завтра. У меня мало надежды застать его в офисе в воскресенье, и потом, я хочу посвятить день Таша.
– Отличная идея. Если симптомы у этого грузчика окажутся такими же, как у Аделаиды Лезюер – отек руки, высокая температура – мы будем уверены, что эти случаи связаны между собой… Мумии, вы отдаете себе отчет! Мумии в Париже!
– Мумии… Вы уверены, что вас не обмануло воображение? Останки животных – вы ведь говорили об овцах? – которые вы видели в отблеске свечи, могли быть принесены с подпольной скотобойни.
– Странное место для скотобойни! Полагаю, еще одна вечерняя прогулка могла бы вас разубедить. Вам имеет смысл отправиться со мной, чтобы воочию убедиться, что это не галлюцинации.
– Хорошо. Хотя день обещает быть нелегким.
Виктор поднялся. Он чувствовал себя уставшим.
– Постойте! Я вам не показал еще вот это! Я нашел ее в том месте, которое вы называете подпольной скотобойней.
Виктор покрутил в руке пуговицу.
– «Колониальный
– Ну! Кого вам это напоминает?
– Альфонса Баллю? – предположил Виктор.
– Кого же еще? Он ведь пропал, да? К тому же мама рассказывала, что двое военных приходили к Мишлин Баллю, чтобы допросить ее. И вот, я сказал себе, старина Жожо, придумай план, чтобы удостовериться в этом, и я его придумал, этот план. Я возьму у мадам Баллю сменную форму ее кузена, найдя предлог. Я знаю, она у нее, мадам ведь всегда кричит, что гладит вещи своего дорогого Альфонса. Затем отнесу ее к нему домой, на улицу Виоле, 37б, и потребую у хозяйки поменять ее на вторую форму, а если на ней не хватает пуговицы…
– Но если она сейчас на нем?
– По крайней мере мы узнаем, правда ли, что он удрал! Мне хочется хоть какой-то ясности после всех этих туманных догадок.
Виктор вздохнул, не выдержав натиска шурина. Тот даже проводил его на улицу Фонтен, чтобы справиться о здоровье Таша. После гоголя-моголя и материнских забот Эфросиньи ей стало гораздо лучше, и она отменила вызов доктора Рейно. Когда Виктор предложил прогуляться по Жуанвилю, она с радостью согласилась. Помирившись с матерью, Жозеф ушел, бурча себе под нос, что его одного занимает это расследование.
Виктор же уединился в лаборатории. В полудреме он закрыл глаза. Перед ним мелькали карусели, речные трамвайчики, игроки в карты. Потом он увидел площадь Опера, по ней шла женщина… потом его внутреннему взору предстал берег моря… волны разбивались о скалы… Показ в театре Робер-Гуден впечатлил его больше, чем киносеанс братьев Люмьер. Одни картинки сменялись другими… Он предчувствовал, что Жорж Мельес со своими помощниками создадут фантасмагории, которые превзойдут самые смелые мечты, и больше всего на свете ему хотелось в этом поучаствовать.
Арманда Симоне рассмотрела непрошеного гостя. Белокурый и голубоглазый, он мог показаться весьма привлекательным, если бы не небольшой горб.
Когда, держа сверток в руках, он изложил ей свою просьбу, она не предложила ему сесть и отказалась выполнить его желание.
– Мне очень жаль, но я против вторжений к моим постояльцам в их отсутствие. Поскольку вы были так любезны и принесли мсье Баллю его сменную форму, я повешу ее на вешалку до его возвращения.
– Так он действительно уехал? А куда? Его кузина, да и я сам очень хотели бы переговорить с ним.
«Не вы одни», – подумала Арманда Симоне, униженная допросом, которому ее подверг накануне чиновник из военного министерства.
– Я сдаю меблированные комнаты, а не заведую общежитием. Мои постояльцы – взрослые люди, свободные в своих передвижениях, пока они вносят плату. Мсье Баллю заплатил за месяц вперед, поэтому меня мало интересуют его похождения. Возможно, ему поручили сверхсекретную миссию.
– Вряд ли! Мишлин, то есть мадам Баллю, допрашивал военный, начальник ее кузена. Он тоже ищет Альфонса. В любом случае, с ваших слов она знает, что он удалился в обществе перекупщицы в прошлую субботу. А после его следы теряются.