Три страны света
Шрифт:
– Если бы я не была тебе противна, я стала бы жить иначе, я все, все бы сделала для тебя!
Митя судорожно мял фуражку в руках. Дарья вдруг вытерла слезы и с нежной грустью сказала:
– Сядь! ты у меня давно не был!
– Ты сама виновата, – заметил глухим голосом Митя.
– Я виновата? ах! если бы ты знал хоть сколько-нибудь, что вот у меня иногда здесь делается.
Дарья указала на грудь.
– По мне, – продолжала она, – гораздо легче камни ворочать, чем быть натурщицей: лежать в одном положении
–
– Дарья, разве я тебя просил об этом? – с горячностью сказал Митя.
– Ты не просил! Да я не имела другого средства видеть тебя!
– Дарья, уж я тебе сказал раз навсегда, что я не люблю тебя! – решительно произнес Митя.
Дарья забила в ладоши и залилась диким смехом.
– Перестань! – сердито сказал Митя.
– Я не у твоей матери: я у себя дома! – гордо отвечала Дарья.
– Хорошо! но слушай: ни одного слова никому, ни даже мне о моей сестре! не то я!..
Митя остановился и грозно смотрел на Дарью, которая быстро спросила:
– Ну, что ты сделаешь?
– Я уж знаю, – грозно отвечал Митя.
– Ты очень любишь свою сестру? а?
И, делая этот вопрос, Дарья побледнела и, злобно улыбаясь, заглядывала ему в лицо.
– Тебе на что знать?
– Так!.. говорят, что она…
Митя заскрежетал зубами и кинулся к Дарье, которая с какою-то радостью тоже кинулась к нему, как будто готовая принять удар, но Митя вдруг опустил поднятую руку, бросил презрительный взгляд на ошеломленную Дарью и пошел к двери.
– Чтоб нога твоя не была у меня! – твердо сказал он выходя.
Дарья побледнела и кинулась к нему с таким отчаянным криком, что он вздрогнул и быстро повернул к ней голову; но на его бледном лице не было сострадания, он еще грознее и презрительнее произнес:
– Не смей! – и вышел, захлопнув дверь.
Дарья долго оставалась неподвижною на одном месте; потом двинулась в кухню.
– Где он? ушел! а? – как помешанная, спрашивала Дарья старушонок, которые покачивали своими клинообразными подбородками и улыбались.
– Улетел! – прошипела одна и тихо засмеялась; другая начала вторить ей, и вдруг, указывая на Дарью, которая, скрестив руки на груди, стояла в каком-то ужасе с потупленной головой, – закричала:
– Сестрица! что это с ней? а?
Товарка погрозила ей пальцем, схватила кружку и, набрав в рот воды, прыснула Дарье в лицо. Машка захохотала. А Дарья, застонав, упала на пол, и ее начало ломать; она дико кричала и била себя в грудь.
Две старушонки прыгали около нее и что-то нашептывали.
– Сестрица! смотри, чтоб она не умерла! –
Дарья точно вытянулась и лежала без чувств.
– Молчи! уходит! это из нее уходит нечистый… закрой трубу и дверь!
И старушонка, что-то напевая, стала посыпать Дарью какой-то сухой травой, снятой с печи, и нашептывать в нос…
На другой день рано утром Катя и Митя шептались в кухне. Катя, закрыв лицо руками, отрицательно мотала головой и указывала на дверь, где спала старушка.
– Митя, я не пойду, я не пойду! – умоляющим голосом говорила Катя.
Митя махнул отчаянно рукой и кинулся к себе за перегородку. Он сдернул простыню с своей картины и долго смотрел на нее с какою-то жадностью. Он взял мел и сделал черту на полотне, но вдруг с ужасом отскочил и бросил мел; столкнув с мольберта картину, он начал топтать ее ногами, и потом с диким плачем упал на диван.
Старушка проснулась от шуму и, шепча молитву, кинулась за перегородку. Отчаянный крик вылетел из ее груди. Митя лежал без чувств, с посинелыми губами. Старушка чуть не помешалась от горя; она звала дочь, плакала, целовала руки у бесчувственного своего сына.
Соседки сбежались на крик старушки и помогли ей привести в чувство сына. Первое слово Мити, когда он очнулся, было о сестре.
– Ее нет дома! – угрюмо отвечала старушка и потом прибавила нерешительно: – Митя, ты ее брат, ты должен узнать, куда она стала бегать из дому.
Митя дико огляделся, вскочил с дивана и стал одеваться. Старушка в слезах уговаривала его не ходить со двора, но он, несмотря на ее мольбы и слезы, выбежал из дому.
– Господи! Господи! – прошептала старушка, когда он ушел, и упала в изнеможении на свою постель.
Не прошло десяти минут, как дверь скрипнула и рябое лицо Дарьи показалось в дверях. Она злобно и насмешливо кивнула головой испуганной старушке, которая поспешно, с ужасом сказала:
– Его нет дома!
– Да я не к нему пришла! – отвечала Дарья и смело подошла к старушке, смотревшей на нее с отвращением.
– Вчера меня выгнали отсюда, – глухо сказала Дарья, оглядывая комнату и как бы припоминая прошедшее.
Лицо ее все задергалось; она радостно засмеялась, бросила к ногам старушки Катин салоп, который был у ней подмышкой, и сказала:
– Так не меня одну нужно выгнать отсюда! Жди своей дочери, готовь ей жениха поскорее!
И Дарья, сияющая торжеством, гордо вышла из комнаты, оставив старушку в тревожном недоумении; сплеснув руками, с ужасом смотрела она на салоп своей дочери, лежавший у ее ног. Так долго она сидела, и если б не стук в кухне, заставивший ее вздрогнуть и поднять голову, то она не заметила бы прихода Мити.
– Она была здесь? – спросил Митя, появившись на пороге и весь задрожав.
– Митя, Митя! – отчаянным голосом завопила старушка, протянув к нему руки.