Три страны света
Шрифт:
Так думал горбун. Размышления его были прерваны приходом Харитона Сидорыча, бывшей правой руки Кирпичова. Перечумков, против обыкновения, был весел; опухлое лицо его слегка опало.
– Что? – сказал горбун после первых приветствий, указывая на газету с именем Кирпичова. – Выпустили из тюрьмы, поотдохнул там от кутежа? хе, хе, хе!
– Да что, Борис Антоныч, внесите кормовые – опять поступит; полно скупиться! поживились-таки от него, не жаль и кормить… ха! ха! ха!
Долго и отвратительно смеялись они. Наконец Правая Рука униженно сказал:
– Ну,
Горбун лукаво глядел на Правую Руку, барабаня пальцем по столу.
– Ну, а зачем же ты свой-то магазин не повел так? хе, хе, хе!
– Что говорить, Борис Антоныч, – отвечал Перечумков, – дело прошлое, молодость… глупость.
– Хе, хе, хе! молодость! ох мне эта молодость! Ну, мы еще поговорим после; я ведь толку в книгах не знаю!
– Уж будьте покойны, – с жаром перебил Правая Рука, – я поведу дело на славу, не ударю себя лицом в грязь; вам ничего и не нужно знать: только счета будете пересматривать.
– Хорошо, хорошо! ну а что, его жены не видал?
– Видел вчера. Забилась, сердечная, бог знает куда, за Тучков мост; домишко еле держится…
– Что, плачет?
– У, как горько! я пришел, она и ну меня проклинать: вы, говорит-с…
Правая Рука остановился.
– Ну, говори, говори! – подхватил горбун, усмехаясь. – Небось, бранится? известно, коли баба разозлится, не жди хорошего!
Правая Рука, улыбаясь, продолжал:
– Вы, говорит, с этим… Добротиным погубили нас, – и Василия Матвеича, и меня, и детей наших по миру пустили!
– Хе, хе, хе! А что, о ней не упоминала? а? – спросил горбун.
– Нет.
– Так если опять поедешь, скажи, знаешь, мимоходом, что она у меня сидит вместе, дескать, счета сводят.
– Хорошо-с, извольте… ну а насчет магазина что же?
– Экой пристал! подожди, дай мне сообразиться, и денег нет столько! – сердито сказал горбун.
Правая Рука недоверчиво поглядел на него и, низко кланяясь, сказал:
– Так завтра понаведаться прикажете?
– Ну, зайди, зайди! да не забудь, так и скажи: что мол, считает с ним. Хе, хе, хе!
Перечумков ушел, а горбун долго смеялся, потирая руки, как человек совершенно счастливый. Послышался стук в дверь, которая, впрочем, была полураскрыта; горбун вздрогнул.
– Войдите! – сказал он сердито, – дверь не заперта.
На пороге появился гость, совершенно неожиданный, судя по удивлению горбуна. То был Тульчинов.
Горбун в смущении низко кланялся. Запыхавшийся Тульчинов сел у стола и, указывая горбуну на его прежнее место, сказал:
– Сядь, братец. Я пришел переговорить с тобой по важному делу; ты устанешь стоять.
Горбун пугливо поглядел на него: он вспомнил, по какому важному делу с год тому назад Тульчинов
– Ну, скажи мне, ведь ты был женат? а?
– Был-с! – свободно вздохнув, отвечал, горбун.
– Это было лет тридцать с лишком назад?
– Так-с точно, слишком тридцать лет.
– Ты жил тогда в У** губернии?
– Так-с.
– И женат был всего около году?
– Да-с, – отвечал горбун, пытливо поглядев на Тульчинова и сделав смиренную физиономию, – бог лишил меня молодой и очень доброй жены.
– У тебя были дети?
– Нет-с… Но позвольте узнать, для чего вам желательно знать…
– Нужно! – лаконически отвечал Тульчинов и, вынув из кармана письмо, заглянул в него.
– Ты много мучил свою жену? – спрашивал он. – Ты оскорблял ее низкими и несправедливыми подозрениями, когда она была беременна? она уехала от тебя?
– Господи! кто вам таких ужасов насказал? мы жили дружно и согласно.
– Лжешь!
Горбун вздрогнул.
– Говорю тебе, что ты лжешь! Говори всю правду. Теперь поздно и бесполезно, да и трудно скрыть от меня истину.
– Она… она, знаете, капризная была; но я с ней хорошо обходился, – запинаясь, начал горбун.
– Отвечай на мои вопросы! Ты довел ее до того, что она бежала от тебя?
Горбун почти незаметно кивнул головой.
– Ты ее, нашел уже при смерти больной?
– Да, она по неопытности поехала на телеге беременная… и выкинула, а потом и сама умерла скоро.
Тульчинов задумался; в комнате было тихо; горбун не спускал глаз с своего гостя.
– Ну, не знавал ли ты, – спросил вдруг Тульчинов, – не встречал ли купца по прозванию Кирпичова… вот еще магазин книжный.
– Уж опечатан и будет скоро продаваться с аукциона! – радостно подхватил горбун.
– Знаю, – сказал Тульчинов, покачав головой. – Он на днях приходил ко мне и просил денег, сумму очень большую, чтоб удовлетворить одного своего кредитора, самого главного и самого неумолимого… Уж не ты ли?
– Он-с человек-то ненадежный, извините-с! извините-с! – сказал горбун, усмехаясь и потирая руки.
– Знаю! – сказал Тульчинов. – Я его лучше тебя знаю. Послушай. В 179*, когда я был в своей усадьбе У** губернии, вечером подкинули мне младенца. Я принял его; когда он подрос, я велел управляющему учить его. Потом я уехал за границу. Приезжаю: он уж взрослый малый. Я рассчитал, что купеческая карьера для него самая лучшая, и поместил его на первый раз в приказчики, в ближайшем городе Ш*, к купцу Н*. С той поры я потерял его из виду. Только стороной доходили до меня слухи, что он уже открыл свою лавку, и я радовался за него. Наконец несколько лет тому назад появился здесь книжный магазин. Я узнал, что этот магазин принадлежит моему прежнему воспитаннику, которого я по имени его крестного отца, моего управителя, назвал Кирпичовым. Я слышал о нем много дурного и, признаюсь, радовался, что он забыл меня. Но, наконец, недавно он являлся ко мне и умолял спасти его от гибели. Я отказал ему, думая, что лучше будет помочь его несчастной жене и детям.