Три страны света
Шрифт:
Сара не стесняла себя ни в чем. Она часто вставала до рассвета и, накинув легкий капот, бегала по саду. Горбун часто по целым часам, не переводя дыхания, следил из своего окна, выходившего в сад, как она гонялась за бабочкой, не обращая внимания, что длинные ее волосы падали по плечам, что грудь ее раскрывалась. Бегая и прыгая, как дикая молодая лошадь на воле, она не сконфузилась бы, если б даже заметила горбуна… Рост и миниатюрные нежные черты горбуна были обманчивы: она считала его еще мальчиком.
Горбун
День был летний, солнце весело горело и жгло все, что попадало под его лучи. Старые господа отдыхали после обеда в своих покоях; а Сара, набегавшись в саду и раскрасневшись, усталая, лажала раскинувшись на креслах в зале, где обыкновенно горбун занимался своими делами и счетами. Ему давно уже было передано управление всем имением.
– Я хочу ехать верхом! – повелительно и небрежно сказала Сара, как будто разговаривая сама с собой.
Горбун, склонив голову к бумаге, поминутно искоса поглядывал на Сару; при ее словах он заботливо перевернул лист.
– Ты слышишь, я хочу ехать верхом! – с сердцем повторила Сара.
Горбун закусил губу и спокойно произнес:
– Мне никто не давал приказаний исполнить, желание ваше – ехать верхом!
Сара вспыхнула, ноздри ее расширились: казалось, пламя было готово вылететь из них.
– Какое тебе дело до приказаний других! Я хочу, я приказываю! – надменно закричала она.
– Я не выполню ваших приказаний, – отвечал глухим голосом горбун, побледнев.
Сара вскочила, с презрением оглядела его с ног до головы и засмеялась.
– Тебя заставят, урод! – гордо сказала она и выбежала из комнаты.
Бранчевская, видя избалованный характер Сары, решилась исправить ее, надеясь на свое влияние и твердость воли. Она отказывала ей во всех удовольствиях, которые могли бы усиливать ее смелость, и думала, что этими лишениями сделает из своенравной Сары послушную невестку. И на этот раз просьбы Сары остались тщетны. Сара в ярости убежала в свою комнату и расплакалась. Но скоро она перестала плакать, тщательно вытерла слезы и дала себе слово во что бы то ли стало сегодня же ехать верхом! Она вбежала в залу, как будто ничего не произошло между ею и горбуном, вертелась, прыгала и вдруг, тяжело вздохнув, сказала, как будто самой себе:
– Если б мне подвели теперь оседланную лошадь, я бы…
Она остановилась и лукаво посмотрела на горбуна. Он вздрогнул и поспешно спросил:
– Что бы вы сделали?
– Я?.. Я дала бы поцеловать палец своей перчатки! – с гордостью отвечала Сара.
– Если я вам достану лошадь? – робко спросил горбун.
Сара залилась смехом и забила в ладоши. Горбун побледнел и глухо спросил:
– Вы исполните ваше обещание?
– Беги! – повелительно сказала Сара и продолжала смеяться.
Через час верховая лошадь, оседланная по-дамски,
Шелест послышался в кустах, и Сара, как привидение, явилась перед горбуном. Она надела сверх своего белого платья длинную белую юбку; на голове ее была черная шляпа с широкими полями, на которой с одного боку приколоты были два черных пера. Черные ее волосы, заплетенные в косы, висели и колыхались на ее гибком стане.
Горбун остолбенел; он испугался своей смелости. "Что если узнают?" – подумал он; но Сара уже схватилась за ручку седла и быстро спросила:
– Как же я сяду?
– Я вас подсажу, – робко отвечал горбун.
– Не хочу! – с сердцем возразила Сара, потом вдруг засмеялась и повелительно сказала: – Нагнись!
Горбун нагнулся. Сара вскочила на его спину, ловко села в седло и, не дав очнуться горбуну, ударила его хлыстом по спине, потом стегнула свою лошадь и понеслась, как стрела.
Горбун с секунду не мог встать с колен; когда он поднял голову, белое платье, Сары едва виднелось. Он в отчаянии кинулся на беговые дрожки и пустился за ней.
Прогулки такого рода стали повторяться все чаще и чаще. Сара требовала, чтоб горбун ездил с ней тоже верхом; но, убедившись, что это невозможно, она придумала другое средство: одела его в женское платье и в этом наряде посадила на дамское седло. Как дитя, тешилась Сара своей выдумкой, и звучный смех оглашал лес; маленькими своими ручками поправляла она горбуну волосы и не спускала с него глаз, называя его нежными именами. Горбун молчал и прямо глядел ей в глаза. В тот вечер Сара была весела до безумия.
– Послушай меня, красивая моя подруга, поедем-ка к моему дяде, я хочу видеть Алексиса.
Так звала она молодого человека, который был дальним родственником старому графу и жил у него.
Горбун в испуге посмотрел на Сару и робко заметил, что слишком далеко.
– Я хочу!
И Сара ударила по лошади и понеслась во весь опор. Горбун едва держался в седле, скача за нею, и жалобным голосом кричал:
– Боже мой, вы меня погубите!
Сара сдержала лошадь и повелительно сказала:
– Хорошо, я не поеду, ты поезжай вперед и скажи Алексису, что я хочу его видеть!
Горбун указал на свое платье и отчаянным голосом спросил:
– Как же я могу так ехать?
– Вот хорошо! Ты думаешь, что ты не хорош? – насмешливо спросила Сара.
– Будут смеяться… я в таком наряде!
– Неужели ты думаешь, что есть платье, которое может тебя сделать смешнее, чем ты есть? Вздор! Я хочу, чтоб ты именно в этом платье ехал. Мне скучно; я хочу, хочу, видеть Алексиса! – с горячностью кричала Сара.