Три версты с гаком

Козлов Вильям Федорович

Еще издалека Артем услышал музыку. Она настойчиво влезала в уши, вытесняя все остальные звуки. На танцплощадке включили радиолу. Впереди замигали огни стрелок, вспыхнули прожектора, осветив танцующих. И Артем вспомнил, что сегодня суббота. Проходя мимо пятачка, он вдруг подумал, что среди танцующих может быть и Таня. Вытягиваясь на носках, он всматривался через ограду, стараясь увидеть ее, но на площадке было много народу.

Забравшись в палатку, Артем разулся, лег на раскладушку и, поставив на грудь транзисторный приемник, стал крутить ручку настройки. Прослушав

последние известия, он стремительно встал и, натянув на себя белую рубашку, пошел на танцплощадку. Заплатив прямо у входа двадцать копеек за билет, он прислонился к перилам и стал смотреть на танцующих.

Хозяевами здесь себя чувствовали шестнадцати-во-семнадцатилетние подростки. Их было большинство, и держались они довольно вызывающе. Толкали друг друга и танцующих, громко гоготали, отпускали плоские шуточки девушкам, которые держались небольшими стайками. Танцевали и парень с парнем, причем кривлялись во всю мочь, и в большинстве — девушки с девушками. Были и взрослые парни и девушки, которым уже за двадцать. Эти тоже держались своей компанией. Даже был один капитан, военный моряк, в фуражке с кокардой. Отпускник, наверное. Он танцевал с маленькой пухлой блондинкой, которая, взглянув на Артема, что-то сказала своему кавалеру, и они оба рассмеялись. Поймав взгляд Артема, капитан смущенно улыбнулся, как бы давая понять, что они ничего обидного не имели в виду. Таня была здесь. Она танцевала с высоким длинноносым парнем с бачками, вьющимися до самого подбо­родка. Он уверенно держал ее в своих объятиях и, глядя сверху вниз, о чем-то говорил. Таня, казалось, не слушала, она рассеянно смотрела по сторонам, и, когда ее взгляд наткнулся на Артема, в глазах что-то мелькну­ло. Артем улыбнулся и помахал рукой. Таня кивнула и без улыбки продолжала смотреть на него. Парень не очень приветливо покосился на Артема.

Когда начался следующий танец, Артем решительно подошел к ним и по всем правилам пригласил Таню. Она еще не успела и рта раскрыть, как ее кавалер самоуве­ренно заявил:

— Она не пойдет. — И положил ей руку на плечо. Таня вспыхнула и ледяным голосом произнесла:

— Убери руку.

Помедлив, парень нехотя убрал.

— И никогда больше не отвечай за меня, — сказала Таня и пошла танцевать с Артемом.

Глядя ей в глаза, Артем позабыл про парня и очень огорчился, когда танец кончился. И тут же к ним подо­шел парень с. бачками.

— Приглашаю тебя на следующий танец, — небреж­но сказал он.

— Я не хочу танцевать, — ответила девушка.

И пока молодой человек, не ожидавший такого пово­рота, соображал, как ему следует поступить, Артем пред­ложил ей прогуляться. Таня! кивнула, и он, взяв ее под руку, осторожно повел к выходу, а парень с бачками стоял посередине площадки и провожал их угрюмым взглядом.

В домах свет давно потушен. Здесь рано ложатся спать. Они шли по улице мимо притихших, спрятавших­ся в тени деревьев и кустов домов, и кошки с горящими глазами бесшумно перебегали дорогу.

— Дурная примета, — сказала Таня. —Нужно оста­новиться и три раза плюнуть через плечо.

— Я давно вас не видел, — сказал Артем. —

Где вы пропадали?

Она ответила, что ездила в Москву поступать в пе­дагогический институт. Документы приняли, экзамены сдавать через два месяца. Нужно готовиться, а погода стоит такая, что невозможно усидеть за книжкой. Вчера она нашла на берегу Березайки чудесное место, где ни­кого не бывает. Там можно загорать и заниматься.

— Покажите мне это место, — попросил Артем.

— Нет, — сказала она. — Вы будете мне мешать.

У Тани твердый характер. Она всегда говорила кон­кретно и определенно, не заботясь, какое это производит впечатление. Врожденное кокетство, так свойственное большинству женщин, полностью отсутствовало у Тани. Взгляд у нее был открытый, прямой. И несмотря на все это, она была очень женственна. Стоило ей улыбнуться или поднять руку и поправить волосы, как забывалось то несколько странное впечатление, которое оставляла ее манера разговаривать.

— Я вам привез, что вы просили, — сказал Артем. Она удивленно взглянула на него:

— Я у вас ничего не просила.

— Хотите, покажу?

— Я действительно ничего не просила, — повторила она.

Они повернули и скоро оказались у калитки, которая вела к разобранному дому Артема. Таня остановилась у забора, а он подошел к машине, достал из багажника две небольшие картины в рамках из бука.

Им пришлось снова подойти к танцплощадке, чтобы Таня смогла рассмотреть картины.

— Аничков мост... Исаакий! Это мне?

Артем улыбнулся и кивнул. За несколько дней до отъезда он написал для нее эти картины.

В глазах ее — радость. Она совсем по-детски прижа­ла картины к себе, словно боялась, что их отнимут. Лицо ее преобразилось, стало удивительно красивым. Вот такой Артем хотел бы ее нарисовать. Он пробовал по памяти — набросал с десяток эскизов, — но ничего не получа­лось.

— Вы, оказывается, хороший художник, — сказа­ла она.

— Я очень хотел бы написать ваш портрет.

Она сразу перестала улыбаться, лицо ее стало задум­чивым.

— Меня никогда не рисовали, — сказала она. —

Нужно сидеть и позировать?

— Как же я иначе буду работать? Мы будем разго­варивать.

— Я уже давно заметила, когда люди смотрятся в зеркало или в объектив фотоаппарата, у них глупые лица, — сказала она. — Я не хочу позировать.

— Холст на мольберте — это же не зеркало и не объ­ектив...

— Не обижайтесь, ладно? — сказала она.

Он проводил ее до дома. Они еще сидели на низенькой лавочке под окном, когда погасли огни на танцплощад­ке. Послышались голоса, смех. Мимо прошли парни и де­вушки. Как раз напротив них кто-то противным голо­сом затянул частушку. Конец ее потонул в общем хо­хоте.

— Вот дают, — сказал Артем.

— Я видела у вас во дворе удочки, — сказала Та­ня. — Вы рыбак?

— Мне тут рассказали про одно озеро, — оживился Артем. — Отсюда километрах в тридцати. Огромное, с живописными островами, а рыба клюет, только кинь... Разобью палатку на острове, наловлю окуней и буду уху варить... А почему вы меня спросили об этом?