Три выбора

Кемист Юрий

Причём чех и среди них выделяется своей особенной редкостью, я бы даже сказал раритетностью, граничащей с уникальностью. Известно всего несколько десятков экземпляров этой монеты (в крайнем случае – до нескольких сотен) и, как правило, в ужасном с точки зрения коллекционера-нумизмата состоянии.

Каждый новый экземпляр – это результат планомерных раскопок или благорасположения Его Величества Случая, который, как известно, хотя и ненадёжен, но щедр. И каждый новый экземпляр – это спасённый свидетель очень важного

исторического периода. Очень трудно «добыть» чеха. Но, несмотря на это, коллекционеры стремятся к обладанию этой редкостью «всеми правдами» и даже иногда, к сожалению, «неправдами», не останавливаясь перед тем, что такое устремление грозит «в том и убыток себе понесть…».

А именно «нестабильная государственность»– это и есть те точки бифуркации в Истории, в которых возникают и затем расходятся линии альтернативных реальностей! И где, как не здесь, искать материальные следы переслегинских «теней» близких параллельных миров?!

Пара глотков моего уникального коктейля, укрепленная в меру сухой папиросиной и небольшой дозой чистого «Хэннеси Таймлесс», воскресили в моей памяти завет Пастернака ко всем, кто готов дойти

До сущности протекших дней,

До их причины,

До оснований, до корней,

До сердцевины.

Вспомнилось, что С. Хоружий уже копал этот колодец во времени и нашел, что «вопрос „Или то лишь было возможным, что состоялось?“ отсылает к обсуждению различий между поэзией и историей в „Поэтике“ (8.4–9.2): по Аристотелю первая описывает то, что было возможным, вторая же – то, что состоялось».

И я решил, что именно историей севского чеха я и займусь в самое ближайшее время, напишу о нем книгу с «великолепьем длиннот», и начну работу над ней сразу, как только станет ясно, что же произошло сегодня вечером в кабинете шефа и каких путей удалось мне избегнуть, а какие – предстоит-таки пройти после той бифуркационной точки, где мое сравнительно спокойное «работное» Прошлое перешло в неизвестное и тревожное «безработное» Будущее…

Кто-то как будто услышал об этом моем решении – в коридоре хлопнули пробки и экран монитора немедленно погас. Я не стал разбираться с причинами – утро вечера мудренее! Последний глоток из столь кстати оказавшейся под рукой бутылки Hennessy Timeless и – благо для этого мне достаточно сделать только шаг – я прямо в одежде повалился на кровать. Коньячное тепло разлилось по усталому телу, и почти мгновенно я погрузился в

Ночной морок

– Прекратите балаган! До сих пор я был хозяином в этом кабинете! И все, что здесь появлялось и делалось, было обусловлено только моей волей!

Владимир Иванович спокойно переждал эту истерику и твердо сказал:

Да кто с вами спорит? Хозяйничайте себе, пока не

надоест! Вот только выдайте по два, как положено, оклада, да выходное пособие – и хозяйничайте дальше как хотите! Не будем мелочиться – по сто пятьдесят тысяч каждому и мы поплыли с «попутным ветром»…

Шеф молчал. Некоторое время молчал, ожидая ответа, и Владимир Иванович. Потом он опустил руку в карман пиджака и достал из него пистолет. Красная точка лазерного прицела заплясала на груди Давида Васильевича, который, побледнев, начал оседать, валясь на бок…

Я успел подскочить и подхватить обмякшее тело Давида Семеновича в тот момент, когда его правая рука, упавшая на стол, чуть не сбросила с него минору.

Владимир Иванович помог мне усадить Давида Семеновича в кресло и, обмахивая его как опахалом «особой красной папкой», мы привели его в чувство. Я открыл правый ящик стола, достал оттуда пачку тоненьких сигарет, одну из них вложил между пальцами правой руки Давида Ильича и он тотчас поднес ее ко рту.

Шеф уже достаточно пришел в себя и капризно произнес:

– Вот, воспитал волчар на собственную шею… Впрочем, это я погорячился… Нельзя воспитать волчару из кошки, которая гуляет сама по себе. Ладно, берите по сто – нет больше в кассе!

И требовательно попросил:

– Дайте прикурить!

Владимир Иванович взглянул на меня, ища поддержки для дальнейшего торга, но, вероятно, не обнаружил её. Поняв, что нужно быть реалистом и брать столько, сколько сможешь унести, не сломав при этом себе шею, он спокойно, даже как-то флегматично, сказал:

– Ладно, будь по-вашему… Стольник, конечно, не деньги, но и полтора – не капитал. Да и вам на спички нужно что-нибудь оставить…

Он снова опустил руку в карман, снова извлек из него пистолет, дождался, когда дрожь светового луча прицела успокоится на левом лацкане пиджака шефа, и нажал курок…

Страхи материализуются! Однако, ЭТОТ – не У НАС, а в каком-то другом, параллельном мире…

А здесь и сейчас огонек пламени вырвался из «мушки» пистолета-зажигалки, Давид Ильич прикурил и с наслаждением затянулся…

Было очевидно, что его мультивидуум совершенно доволен состоянием этой своей веточки в нашем мире, мне же так и осталось неясным, что, будучи в нашем «лучшем из миров», предпочитает по утрам мой дракон – чай, кофе или коньяк?