Три юных пажа
Шрифт:
— Жена ваша блондинка? — спросила Аля.
Лутовкин остановился.
— При чем тут жена? — с горечью сказал он. — Ну, при чем тут жена? Я вам такие песни пою, а вы сквернословите…
— Жене своей и пойте, — насмешливо сказала Аля.
— А для жены у меня другие песни, — не сдавался Лутовкин. — И попрошу не лезть со своим маникюром в мои семейные дела.
— Ну, ладно, ладно, — Аля протянула руку и потрепала Лутовкина по голове — снисходительно, как мать великовозрастного баловня-сына. —
Лутовкин хотел что-то сказать, но обернулся и увидел стоящего в дверях Севу.
— Да, незадача, — озабоченно проговорил Сева.
— А что такое? — с живостью спросил Лутовкин.
— Да братец мой ключи куда-то подевал, войти не может, из автомата звонил. А мама заснула, наверно. Схожу, посмотрю.
— Надо же! — вздохнул Лутовкин. — Это ж надо!
— Так что вот, — сказал Сева, обращаясь к Альбине. — Прошу меня извинить.
— Жалко, — ответила она. — Только разговорились.
— Нет-нет, — поспешно возразил Сева, — я не прощаюсь. Сбегаю и вернусь. Здесь рядом. Я даже плащ не возьму.
— Давай, — откликнулся Лутовкин. — Непременно. Одна нога здесь, другая уже там.
Когда хлопнула входная дверь, Лутовкин медленно повернулся к Але.
— Что это вы меня так… просвечиваете? — спросил он после паузы. — Аж знобит.
— Рубашка у вас красивая, — сказала Аля, морща нос.
Лутовкин был польщен.
— М-да? — сказал он, просияв, и потрогал кармашки. — Может быть, на ты перейдем… по такому случаю?
— Давай перейдем, — согласилась Аля. — Он что, действительно доцент, твой приятель?
— Нет, — недовольно ответил Лутовкин. — А какое это имеет значение… скажем, для нас с тобой?
— Ну, как же, — сказала Аля. — Никому не расскажешь, что у тебя знакомый доцент: пальцами будут показывать. Вот, скажут, путается со всякой швалью.
Лутовкин насупился.
— Между прочим, этот человек здесь случайно, — промолвил он. — И, по-видимому, не вернется.
— Вернется, — морща нос, ответила Аля.
Тут в кухню осторожно заглянули Олег и Женя.
— Стало как будто просторнее, — жизнерадостно сказал Олег, — или мне показалось?
— Все свои, — с гордостью ответил Лутовкин. — Без возвращенцев.
— Как же это тебе удалось?
— Братишка у него смышленый, — охотно пояснил Лутовкин. — Теперь не выпустит. Но, говорит, если вы мне его подпоили, приду кости ломать.
— Он такой, — подтвердил Олег. — Я его руку знаю.
— А что мы, собственно, теснимся в подсобном помещении? — проговорил Лутовкин и встал. — Пожалуйте к столу.
11
В большой комнате уютно горел торшер, шторы были плотно задернуты, на столе, кроме багульника, коньяка и «Сахры», расставлены были тарелки
— Как много всего! — пропела Женя. — И откуда берётся?
— Однако приборчиков пять, — сказал Олег.
— Камуфляж, камуфляж, — радостно ответил Лутовкин. — Видимость плюрализма.
Расселись: Борис и Аля справа, Олег и Женя слева.
— И плащик оставил, — заметил Олег, оглянувшись. — А может, все-таки подождать?
— Исключено, — заверил Лутовкин. — Хотя…
Он трагически посмотрел на Алю.
— Хотя высказывались и другие мнения.
Запрокинув голову, Аля захохотала. У нее были прекрасные зубы.
— Что с тобой, радость моя? — спросила Женя.
— Ничего, сейчас пройдет, — сказал Олег. — Это у нее от плюрализма.
Однако Аля продолжала смеяться.
— Аленька, — капризно проговорил Лутовкин, — может, поделишься с нами? Вместе и посмеемся.
— Глажы, — сказала Аля сквозь смех.
— Не понял. — Лутовкин самолюбиво поджал губы.
— У тебя желтые бесстыжие глажы, — смеясь, пояснила Аля.
— Тем более не понимаю. — Лутовкин обиделся. — Я же не обсуждаю твои дефекты…
— А у меня их нет, — сказала Аля.
— Девушка, ты распоясалась, — строго заметила Женя. — Тебя, оказывается, в приличный дом нельзя привести.
Олег постучал вилкой о бутылку, требуя тишины. Тишина воцарилась.
— Ну, что ж, друзья и примкнувшие к ним подруги, — сказал Олег значительным голосом. — Мы долго ждали этой минуты и наконец дождались. Но радоваться я не вижу причины: от нас ушел последний, можно сказать, хороший человек…
— Да будет пухом земля… — перебил его Лутовкин.
— Я не туда хотел, — недовольно сказал Олег.
— А я туда! — вскричал Лутовкин. — Да будет пухом земля под его нетвердыми шагами! Выпьем за наивных людей.
— Все мы были когда-то наивными… — сказала Женя и с удовольствием выпила «Сахры». — Люблю сладкие вина, — добавила она, облизывая губы.
— Да и сейчас временами, — Лутовкин посмотрел на Алю со значением, — как идиоты, верим во что-то хорошее; ждем чего-то, надеемся: вдруг обломится…
Аля снова захохотала.
И в эту минуту зашипел дверной звонок.
— Обломилось, — язвительно проговорила Женя.
— Главное для здоровья что? — сказал Олег и предусмотрительно выпил. — Главное — не прерывать акта.
Лутовкин сидел вполоборота к двери и терзал свою бороду пальцами.
Тишина, снова звонок.
— Боря, не открывай, — сказала Женя. — У нас инвентаризация.
— Ну, нет, — возразил Олег. — Мы так не можем. Как не открыть властям, ты что? Верно, Бабурин?