Три желания женщины-мечты
Шрифт:
Я растерялась, забормотала:
— Мне очень надо в Каргополье, у подруги свадьба…
— Так езжайте себе спокойненько, — улыбнулся бригадир. — У вас два места, идите в вагон, выбирайте соседей поприятнее.
Поняв, что придется путешествовать в компании посторонних людей, я нашла купе, открыла дверь…
На нижней полке сидели трое солдат, наряженных как клоуны на Пасху. На гимнастерках сверкало множество самых разных значков, а еще их украшали аксельбанты, похоже, из бельевых веревок. Фуражки, лежавшие в сетках на стене, украшало нечто,
— Здрассти! — сказали они хором.
Потом один добавил:
— У нас две полки нижние, но вы не переживайте, мы вам одну уступим.
— Завсегда женщин уважаем, — прибавил второй. — Если кушать хотите, присаживайтесь.
— Праздник у нас, — вступил в разговор третий, — дембеля мы, домой едем. Закусите с нами? Все свежее, тока что на платформе купили.
Я попятилась.
— Спасибо, ребята, приятного вам аппетита, я ошиблась купе.
— Жаль, — вздохнул первый, — приятно было бы с симпатичной дамочкой ехать.
Я вышла в коридор и перевела дух. Путешествовать сутки в компании дембелей развлечение незабываемое, но мне это не нужно. Будем надеяться, что с другим билетом повезет больше.
Состав тронулся. Хватаясь за поручни, я добралась до конца вагона и вошла в другое купе. На меня уставились три бабульки.
— О, приперлась, — сердито заметила одна. — Надеялись, одни покатим, без чужих.
— Молодые в последний момент прискакивают, — проскрипела вторая. — Безголовые, чего с них взять.
— Твоя полка верхняя, — отрезала третья. — Залезай аккуратно, ноги не свешивай, не шуми, веди себя тихо.
— У меня нижнее место, — возразила я.
— Старшим уступать надо!
— Ишь, решила пенсионерку под крышу запихнуть?
— Наглые какие девки пошли! — хором завозмущались старухи. — Лезь, куда велено, и помалкивай. Мы тишину любим, давлением страдаем.
Пару секунд я пребывала в растерянности. Наконец решила, что вредные бабки будут более тихими спутницами, чем солдаты, вскарабкалась на полку, легла, закрыла глаза и задремала.
— Ой, мороз, моро-о-оз! — визгливо заорали снизу. — Не моро-о-о-зь ме-еня!
— И моего-о-о коня-я, — присоединился к дисканту бас, — лоша-а-адку-у-у мохноногую-ю-ю.
— Не порти песню, вечно слова путаешь!
— Нет, это ты, старая дура, куплет забыла. Смолоду тупой была, сейчас и вовсе гусыней стала.
— Эй, хорош скандалить! — зачастил дискант.
Я свесилась с полки и увидела, как одна бабуся, схватив со столика пустую пивную бутылку, опустила ее на макушку благообразной старушки в голубой кофточке.
— Убивают! Спасите! — заверещала та.
Третья бабка, не обращая внимания на дерущихся подружек, громогласно завела:
— Ямщи-ик, не гони лошадей!
— Спешить, старая дура, — размахивая бутылкой, поправила первая бабуля, — нескладуха у тебя.
— Режут! — орала вторая.
— Не морозь меня! — вопила первая. — Моего коня-я!
— Полиция!!!
— В той степи глухой танцевал ямщик!
— Идиотка, он замерзал!
— Сначала сплясал, потом помер, — заявила третья старушенция.
Первая бросила в нее крутое яйцо, вторая завизжала и швырнула в меня помидором. Я увернулась, спрыгнула на пол, схватила сумку и побежала к дембелям.
Солдатики тихо лежали на полках, левая нижняя оказалась свободной.
— Располагайтесь, дамочка, — ласково сказал паренек, устроившийся справа. Положил на стол книгу, которую читал, и сел. — Вам бутербродик сделать? У нас морс клюквенный есть. Хотите?
— Спасибо, не откажусь, — кивнула я, разглядывая обложку издания. «Философское понимание сущности бытия». Нет, ну надо же! Дембеля, разукрашенные «веревками» и значками, пьют сладкие безалкогольные напитки и читают научную литературу, а пожилые женщины хлещут пиво, орут песни и дерутся. Что происходит с нашим миром?
В полдень поезд притормозил на большой станции.
— Стоянка пятнадцать минут, — объявил проводник.
Я решила купить конфет милым, не проронившим за все время пути ни слова, увлеченно перелистывающим страницы книг юношам. Спрыгнула на платформу, пошла к ларьку, ощутила спиной чей-то взгляд, обернулась и увидела в вагоне стоящего на соседнем пути состава… Нину Анатольевну и Эллу Николаевых, сидевших у окна. Несколько мгновений мы молча разглядывали друг друга, потом я заметила в ушах Эллы крупные серьги с прозрачными камнями, а на шее Нины Анатольевны ожерелье из витых золотых цепей.
— Поезд Ореховск — Банск отправляется, доброго вам пути, — забубнило радио.
Состав с Ниной Анатольевной и Эллой двинулся с места, ускорился и исчез из зоны видимости. Только тогда я, очнувшись, схватилась за телефон… Но мобильная связь отсутствовала. Да и какой смысл звонить Платонову? Андрей давно занят другим делом, вдову Геннадия Петровича и беглую супругу Олега никто не ищет, они это понимают, потому и нацепили украденные драгоценности. Три желания Нины Анатольевны, три желания женщины-мечты, о которых она говорила Элле, исполнились. Она встретила родную дочь, та ее очень любит, и Нина уехала из дома куда глаза глядят.
— До отхода поезда Москва — Каргополье осталось три минуты, просим пассажиров занять свои места, — вновь ожил динамик.
Кто-то тронул меня за плечо:
— Ты вроде со мной в одном вагоне. Чего замерла? Так и от поезда отстать недолго.
Я вздрогнула, усилием воли прогнала из головы мысли о Нине с Эллой и увидела деда в спортивном костюме и тапочках.
— Лезь внутрь, не спи, — велел тот. — Эх, молодежь, глаз да глаз за вами нужен. Чего такая смурная? Лица на тебе нет. Беда случилась?