Три жениха для попаданки
Шрифт:
— Ксения, я очень хочу жить с тобой долго и счастливо, иметь дюжину детишек, но, к моему огромному сожалению, моей силы надолго не хватит!
— Гевин! Не ной! — фыркнула я, стиснув его пальцы до белых пятен. — Нам обязательно повезёт! Я тебе зуб даю!
— Зачем мне твой зуб? — изумился принц, отвлёкшись, и пришлось призвать его к порядку, пнув ногой под коленку. Но было ясно, что зуба я-таки лишусь… Мы сдаёмся… Очень тяжело держать купол…
Но нам повезло.
У ближайшего мага в ногах внезапно взбугрилась земля. Он потерял равновесие, запутавшись
Ого! Что это за трюк такой? Нашествие кротов?
А вот и второй валяется на земле, а у него между ног стремительно растёт тонкое деревце, распускаются яркие нежные листочки, грубеют, темнеют, густеют…
И третий…
И четвёртый…
— Тиль… — прошептала я с улыбкой. А кто другой мог так быстро дать жизнь перелеску посреди дворцовой площади?
— Тиль? — снова удивился Гевин. — Что он делает вне оранжереи?
Слепоглухонемой шёл медленно и неуверенно, шаря руками перед собой, чтобы не наткнуться на препятствие. Но шёл он точно к помосту, и толпа расступалась перед ним. По обе стороны от следов Тиля из земли росли и распускались мелкие розовые цветы. А в моей голове родился образ, от которого снова стало тепло и уютно несмотря на то, что меня собирались убить.
Что ж, Тиль, раз ты так хочешь…
Купол мигнул и погас, но маги не воспользовались ситуацией. Они во все глаза смотрели на чудо.
Люди вокруг ахнули.
И было от чего, скажу я вам. Я бы и сама, наверное, ахнула, если бы смотрела на это со стороны. Лилии потянулись из трещин коры, из спила, из досок помоста, распустили лепестки, вырастили тычинки, опустили головки, опьяняя сладким, ни с чем не сравнимым ароматом.
Гевин взял меня за плечи, шепнул:
— Цветы? Ты спелась с Тилем?
— Не спелась, — ответила с достоинством. — Мы связаны тем, что дарим жизнь.
Нащупывая ногами ступеньки, Тиль поднялся на помост, обласкивая рукой покачивающиеся лилии на перилах. Когда он подошёл ко мне, то опустился на колено, взял мою кисть и приложил ко лбу.
По толпе пробежал шёпот.
— Блаженный…
— Признал, глядите!
— Блаженный признал самозванку!
— Так и не самозванка она, значит…
А я не смотрела на них. Я смотрела на короля. Он хватал воздух ртом, словно задыхался, и камердинер бросился в покои. За доктором, что ли?
Мне не было жалко короля. Он меня не пожалел. Мне вообще ничего не хотелось больше, кроме одного.
Домой мне хотелось.
Но я туда не попаду, пока не закончу свою миссию здесь. Звучит, конечно, пафосно, но так сказала Богиня. Надо вернуть женщинам их магию, но как? Ходить и трогать их за плечо? По одной? Я так до старости тут прокукую…
«Цветы».
Ну конечно, цветы! С них всё началось в оранжерее, ими всё и закруглится. Тиль прав. И он любит цветы…
Я подняла руку и усмехнулась своей идее. Неплоха, честное слово, вот даже очень хороша! Красивое техническое решение чисто гуманитарной проблемы!
— Я пришла в ваш мир, чтобы дать женщинам магию, — сказала громко, чтобы все слышали. Толпа всё гудела, шумела, спорила,
Оглядев девушек и женщин, которые переглядывались между собой, шушукаясь. Недоумевали. Ничего, я облагодетельствую их насильно. Потом спасибо скажут. А если и не скажут — я не огорчусь, ибо очень надеюсь, что буду уже дома.
Магия уже распирала меня изнутри, беснуясь от желания выбраться, жарко толкаясь в грудь, как прыгает на кипящем чайнике крышка.
— Держи меня, Гевин, — только и успела сказать, как меня отбросила прямо в его руки. Чёртова отдача! Через боль и мучение отдам всё без остатка, пусть радуются, а мне всё равно магия ни к чему!
Радуга вырвалась на свободу из моего тела, как струя воды из брандспойта, орошая всех вокруг, взвиваясь в воздух фейерверками, падая на головы и плечи благородных девиц и чумазых коровниц одинаково и равномерно. Только девицы визжали от страха, а коровницы руки поднимали, чтобы радугу ловить…
— Ксения…
Голос Гевина донёсся до меня будто из-за стены. Голова кружилась, в глазах скакали чёрные точки, и я позволила себе ослабеть, обвиснуть куклой на сильных руках.
— К бесам эту магию, — пробормотала. — Хватит с меня…
— Уже наигралась? — рассмеялся он. — Тебе помочь?
— Сама как-нибудь.
С усилием поднялась, опираясь на его локоть.
Дело не закончено. Вряд ли радуга полетит по всему миру, огибая земной шар. А может, тут земля плоская? Как раз в гости к слонам слетает… Тьфу, совсем уже ум за разум в этом мире заходит.
— Теперь у вас есть магия, — сказала негромко. Первые ряды передадут последним. — Но это не всё. Эти цветы, — указала на поросший лилиями помост, — для всех женщин, которые придут сюда за магией. Тиль пойдёт по миру сажать их повсюду.
Блаженный поклонился неловко, словно услышал и понял. Впрочем, я знала — он меня слышал, он согласен и рад сеять мои лилии там, где женщины нуждаются в магии. Мы общались без слов, без мыслей. Словно были связаны невидимой нитью — дающей жизнь.
На площади царила суматоха. Мужчины пытались навести порядок, окриками, уговорами, тумаками, а женщины… Самые робкие плакали и молились, упав на колени, самые смелые пробовали свои новые силы на мужчинах. В общем, содом с геморроем! А рядом с нами отличился палач. Он со вздохом отставил свой топор, рукоять которого расцвела белыми лилиями, и поклонился мне:
— Ты это… Не серчай на меня. Работа такая. Была. Пойду и я с блаженным. Он будет цветочки сажать, а я — часовенки возводить. Каменщик я, строитель.
— Благословляю тебя, каменщик, — рассмеялась, прижавшись к Гевину. Тот спросил, обнимая меня за талию:
— Ну, а мы с тобой что будем делать, курочка?
— Ты опять называешь меня курочкой?
— А как мне тебя называть? Ксенией? Это скучно!
Он провёл ладонью по моему лицу — с невыразимой нежностью, и я спросила:
— Ты отправишься со мной?