Три женщины

Ронина Елена

– Так они, Ковалевы-то, сами у родни живут. Сергей твой спит под полатями. В избу только ночевать приходит. И ты, что ль, туда же? Под полати? А среди дня где бегать станешь? – Фекла откусила большой кусок хлеба. – Отец ведь, если осерчает, на порог тебя не пустит. Ты ж его знаешь. Тем более если он Субботиным уже обещание дал. Ой, девка, понаделаешь ты дел.

Фекла серьезно посмотрела на сестру.

– Благословения тебе своего не дам. Не по нутру мне твои решения. Обидишь стариков наших. Да хуже

того – опозоришь.

– Фекла, родненькая, – Тайка заплакала, – не люб мне этот Тимоха постылый! Ты-то меня пойми.

– А Сергей твой чем лучше, объясни ты мне?! – Фекла в сердцах вскочила и разлила молоко. – Тьфу ты, мать честная! Только что не косой, а так и росточка небольшенького, и носяра – о какой. Поди, и дети такими народятся.

– Носаты не косаты.

– А и то правда, – легко согласилась Фекла.

– Перед отцом иди повинись. Хоть расскажи ему про свое, про то, что на сердце. Может, поймет. Хоть сватовство отменит.

– Нет, так убегу!

– Не дури, девка, не позорь семью. Не наживай врагов ни себе, ни семье нашей. Все пострадаем. Ради чего, скажи ты мне?

– Я по любви замуж пойду. И к Степке, как некоторые, бегать не стану, – с вызовом посмотрела на сестру Таисия.

– Ой, девка, не зарекайся. Жизнь, она знаешь какая. И Сергей твой кто? Что мы про него знаем? Только то, что в ногу со временем идет. Это дело. Тут ничего сказать не могу. Так бы сама пошла, родителям рассказала. А так, все ж на механизатора выучился, на МТС работает. Глядишь, и нам какая скидка от него достанется.

– И здесь выгоду нашла.

– Да для тебя, глупая, выгоду смотрю! Пытаюсь хоть какое-никакое оправдание тебе придумать, – Фекла покачала головой. – Ко мне родня-то прибежит, спрашивать станет. Что скажу, чем успокою? Ой, Тайка, подумать страшно. Хоть бы уж отец от гнева дом не порушил.

– Не порушит. Он свое бережет.

– Мать бы не убил, – тихо добавила Фекла и в упор посмотрела на сестру.

Таисия молчала. В душе и она боялась за мать, понимала, ей удар на себя принимать. Первой достанется Настене. Но решимость не ушла.

– Пойду Сергея искать. Он как раз на станции должен быть, трактора к страде готовит.

= 5 =

Отец простил дочь только через год, после рождения ребенка. И то не сам пришел, не позвал. Нет, обида была уж больно сильна. Но послал щедрые дары. Телку, козу да двух гусей. А Настена сшила мальцу пуховое одеяльце да думку.

По-хорошему, Тайка с ребенком да с мужем тут же должна была бежать бегом в отчий дом, кланяться, руки целовать, прощения просить. И сделала бы точно так. Если бы ребенок был здоров.

Колька родился слабеньким, орал что есть мочи круглые сутки.

– Не выживет, ой, не выживет, – причитала над ним Таисия.

Фекла крутилась рядом, как могла

помогала сестре. Но и она видела: не жилец. Сама она похоронила к этому времени троих детей. Такая беда была обычной для деревни того времени. Но ее дети умирали от болезней в детском возрасте. Чтобы вот такими слабенькими рождались, такого у сестры не случалось. На свет нарождались крепышами, любо-дорого смотреть.

Почему Колька родился таким слабеньким? Или недоедала Таисия, или мерзла в худой баньке, кто его знает. Может, и тосковала по родительскому дому. Только получили то, что получили.

– В церкву поедем. Окрестить его нужно, – подытожила Фекла, еще раз рассматривая орущего Кольку на вытянутых руках.

– Обалдела, – с замиранием сердца ответила перепуганная Таисия. – Февраль на дворе, мороз лютует. Не довезем.

– Значит, на то божья воля. А если довезем да окрестим, все изменится. Кроме как на Бога, не на кого нам теперь уповать.

Фекла пригнала лошадь с дровнями. Закутали как могли ребенка в новое пуховое одеяльце, и бабы поехали за десять верст в ближайший приход.

Пурга мела, ни зги не видно. Таисия несколько раз и сама с жизнью прощалась, да и сомнения ее брали, а дышит ли ребеночек, но до прихода добрались.

Отец Ферапонт совершил обряд, прочитал молитвы, положенные по этому поводу.

– На все воля Божья, дочери мои. Молитесь, и снизойдет к вам Господне благословение.

Уже по дороге домой вдруг выглянуло солнце. И Колька не орал как оглашенный, а тихо сопел в одеяльце.

– Че, Тайка, живой? – окликнула Фекла.

– Спит, – с теплой улыбкой ответила сестра.

С этого дня ребенок начал и есть хорошо, и тельце налилось. Правда, неспокойным все ж остался. Да это уж и ничего. Главное, на поправку пошел.

– Сергей, к родителям моим, что ли, пойдем?

– Так и я предложить хотел. Что бы без телки-то сейчас делали? Подспорье-то немалое.

Таисия нарядилась сама, достала вышитую собственноручно рубашку для Сергея, еще раз оглядела свою семью.

– Ну что, с богом.

Мелеховы новую семью увидели издалека.

– Отец, гляди-к, никак Тайка со своим семейством! – закричала на всю избу Настена.

Яков поначалу растерялся. Год не виделся и не разговаривал с дочерью. Сильно он осерчал на нее, обиду затаил. Но в душе все равно оправдывал.

– Ничего, жилистая, вытянет. Главное, решение сама приняла и не жалуется, не бежит обратно к матери плакаться.

Время от времени спрашивал за ужином у Настены:

– Как эта-то?

Настена сразу же понимала, о ком речь.

– Я почем тебе знаю, – для виду отвечала по первости она.

– Цыц, тебе говорю. Еще ваньку тут валять мне будешь. Говори, чего знаешь.