Три жизни жаворонка
Шрифт:
Потом, когда она уже спать собиралась, в дверь комнаты тихо постучал отец. Вошел, глянул на нее настороженно:
– Не спишь еще? Я на минутку…
– Да, пап, входи.
– Ну вот… Опять у тебя лицо насквозь проплаканное. Будет тебе, доченька, будет… Ну, уехал и уехал, подумаешь…
– Да, уехал. Но он вернется, пап. Я знаю, что он вернется.
– А ты бы не ждала, доченька, мама права. Ждать да догонять – самое неблагодарное дело. И знаешь, что я тебе хочу сказать… Это ведь у всех так получается, что первая любовь всегда печальной выходит… Оттого потом всю
– Он вернется, пап. Он должен вернуться.
– Ну, заладила… А я вот хотел тебе про свою первую любовь рассказать… Тоже ведь мучился, тоже ждал, что вернется… Так и не дождался.
– А я дождусь! Потому что я знаю… Я верю… Он любит меня… Он обязательно должен вернуться, пап! Иначе…
– Что иначе, Настена? Почему ты замолчала?
– Ничего, пап. Все хорошо. Иди, я спать буду ложиться.
– Что ж… Спокойной ночи, доченька.
– Спокойной ночи, пап!
– …Да ты что, Настька, не понимаешь? Он же сбежал! Он же просто кинул тебя, Настька! Это ж ясно как божий день!
Оля смотрела на нее, выпучив глаза от ужаса. Она ничего не могла ей ответить – каждое слово любимой подруги било наотмашь, отдавалось болью где-то внутри. Даже вдохнуть воздуха трудно было, не то что ответить…
– Ну что ты молчишь, Настька?! Не молчи, скажи что-нибудь! Ну?!
– Я… Я не знаю, что сказать, Оль… Я просто не верю, и все…
– Чему ты не веришь? Что он сбежал? Что бросил тебя?
– Но он не мог, Настя, не мог… Он же сказал, чтобы я не волновалась, что он все решит…
– Ох… – только и могла всплеснуть руками Оля. – Ну и дура ты, Настька… Наивная дура… Тебе что, пятнадцать лет, что ли? Тебе же почти семнадцать, голова по-другому должна соображать! Ой, да сейчас и пятнадцатилетней девчонке трудно такую лапшу на уши навесить, о чем я говорю! Ну как ты не понимаешь, Настька, как ты не понимаешь…
– Я все понимаю, Оль. Но ты же не знаешь Никиту… Ты же не можешь судить…
– Да я и не сужу. И незачем мне знать твоего Никиту, чтобы правильные выводы сделать из его поведения.
– Оль, но у него же мама заболела! Он вынужден был уехать, понимаешь?
– Да? А почему тогда не позвонил ни разу, как уехал?
– Да он телефон уронил в бетономешалку…
– Насть… Ты что, совсем ничего не соображаешь, да? Ага, телефон в бетономешалку… Смешно…
– Но мне Боб так сказал! Бригадир!
– А что еще тебе Боб сказал? Что Никита – внебрачный сын миллиардера и что приедет за тобой на белом лимузине? Неужели ты и впрямь ничего не понимаешь, Настька? Твой Никита договорился с этим Бобом, обсудил с ним всю эту лапшу, которую тебе повесили на уши, и сбежал в тот же час… И про больную маму договорились тебе навесить, и про телефон… А на самом деле он просто сменил симку, и все! И мама жива-здорова, и проблемы никакой нет! Тебя просто устранили, как большую проблему, Насть… Неужели ты сама не понимаешь?
– Оль, не надо… Не надо, прошу тебя… Мне так больно все это слушать, Оль…
– Да я понимаю, что
– Родителям?! Да ты что? Нет, только не это… Я представляю мамину реакцию, ты что…
– Ну да, это ж понятно… Реакция будет соответствующая. Но все равно ведь она когда-нибудь будет, если станешь молчать… Все ведь наружу вылезет… Лучше сейчас сказать, Настька! У мамы связи есть, она тебя в город в больницу отвезет…
– Я не смогу сказать, Оль. Я не смогу. Я боюсь.
– Ну давай я скажу, что ли?
– Нет, нет… Я лучше сама… Только не сейчас. Потом, чуть позже… Сейчас мне просто смелости не достанет. У меня внутри все дрожит от страха, Оль. Даже соображать не могу. Нет, я понимаю, что все это неправильно, что я ужасно себя глупо веду, но… Не могу я маме сказать, не могу! Поверь мне, Оль!
Оля вздохнула, посмотрела на нее с сочувствием. Но что-то еще было в этом сочувствии, что-то похожее на легкое презрение… Так смотрит сильный на слабого, попавшего в беду. Сильный, который знает, что сам никогда в такую беду не попадет. Потому что умный, потому что сто раз подумает наперед и спланирует эту беду, как счастье. Разумное счастье…
– Эх, Настька, Настька… Мы же с тобой поступать вместе хотели, в медицинский… А теперь что? Сама себе жизнь портишь, да? Жизнь матери-одиночки выбираешь? Оно тебе надо, Насть? Не поздно ведь еще… Иди сдавайся родителям, Насть! Пересиль себя, ты можешь!
– Да, Оль, все ты правильно говоришь. Я понимаю. Но… Я поверить не могу, что Никита… Что он меня бросил… Он не мог, Оля, не мог! Он же любит меня, я знаю…
– Ну, заладила! Может, и любит, разве я спорю? Да только любовь и рождение ребенка в данном конкретном случае не совмещаются, понимаешь? По крайней мере, для твоего Никиты…
– Но почему тогда он мне сразу этого не сказал? Что они не совмещаются? Он сказал, что с мамой поговорит… Что сам все решит…
– Да что он решит, Насть? Он же студент! Я так понимаю, что он пока и сам сидит на маминой шее? Что он может решить вообще? Для него это самый приемлемый вариант – просто сбежать… А тебя он с толку сбил, наговорил всякого, чтобы сбежать не мешала.
– Оль, ну ты же не знаешь ничего… И Никиту не знаешь… Почему ты так уверенно о нем говоришь?
– Да потому! Мне и знать твоего Никиту не надо, и так все ясно! Я ж в него не влюбленная, голова у меня на месте, слава богу! Ну вот скажи мне, к примеру… Он тебя просил родителям ничего не говорить? Просил?
– Ну да… Сказал, пока ничего не говори…
– Вот видишь! Ему просто надо было время выиграть, Настька! И наверняка он с этим Бобом все обсудил! Да и не только с Бобом, а со всей бригадой! Так и получилось, как они спланировали! Решили спасти его, дурака, потому что вляпался в историю с несовершеннолетней! Они ж прекрасно понимают, чем эта история попахивает… Ты пришла, а вся бригада – тю-тю! Уехали, не простившись! И чего теперь ждать? Ведь все ясно как божий день! Все я тебе по полочкам разложила!