Трибуле
Шрифт:
Лойола расположился в жалкой лачуге, находившейся в глубине тупика, называвшегося Зловонная Нора.
Тупик этот выходил на улицу Юшет, которая одним концом упиралась в улочку Дез-Этюд, а другим выходила на набережную Глорьет, на левом берегу малого рукава Сены.
Тем самым Лойола был полностью скрыт от посторонних глаз и в то же время находился в центре своих операций, близ Лувра, собора Богоматери, Шатле.
Зловонная Нора состояла из дюжины грязных домишек, населенных матросами, грузчиками и бедным девицами,
В самом последнем из этих домишек, в глубине тупика, и устроил свою резиденцию Лойола.
XLV. Удивление мэтра Грегуара
Через несколько дней после визита Лойолы в Лувр, около половины пятого, то есть в тот час, когда в корчме «Девиньер» начинали зажигать лампы, два завсегдатая этого злачного местечка молчаливо попивали медовуху, сидя за столом, расположенным недалеко от жаровни.
Это были Фанфар и Кокардэр. Оба бандита были сумрачными и время от времени по очереди тяжело вздыхали. Такие вздохи, хотя и не сопровождали интересную беседу, были очень красноречивыми.
Тяжелые вздохи сопровождались пламенными взглядами, которыми меланхоличные выпивохи окидывали пулярок, насаженных рядком на вертел и медленно вращавшихся над горячим пламенем.
Уже несколько дней им стало просто невозможно жить. То ли горожане стали осторожнее, то ли дозоры удвоили бдительность, но оба наших плута оказались на голодном пайке. Более того, какие-то странные подвижки происходили возле Двора чудес. Не раз видели офицеров, которые, казалось, решали какие-то стратегические проблемы. На соседних улочках не раз появлялся даже сам главный прево.
Идя верхом на каменной тумбе, украшавшей с одной стороны дверь, Ландри, сын мадам Грегуар, нашел развлечение в расспросах прохожих, не обращая никакого внимания на многочисленные тумаки, оскорблявшие достоинство месье Грегуара.
– Гляди-ка, – вдруг крикнул парнишка, – вон идут брат Тибо и брат Любен! Наверняка возвращаются от Мари Колотушки! Здравствуйте, брат Тибо! Добрый день, брат Любен! Как? Неужели не зайдете? Вдохните только аромат жаворонков в кастрюле! Входите, братья, входите!
Звонкая оплеуха прервала болтовню парня. Затрещину собственной рукой нанес мэтр Грегуар, которому совсем не нужен был визит монахов, скверных плательщиков, но больших любителей отменно поесть и напиться.
Ландри свалился с тумбы коновязи, издавая жалобные завывания и одновременно выкрикивая во все горло, чтобы еще больше разозлить папашу:
– Входите, братья! У нас есть кролики, совсем свежая утрешняя кулебяка, пулярки, каких вы никогда не видели…
Грегуар хотел дотянуться до парня, чтобы заткнуть ему рот… Но увы! Было уже слишком поздно. Брат Тибо и брат Любен при одном упоминании о кролике навострили уши. При упоминании о кулебяке они умильно переглянулись. А напоминание о пулярке заставило их облизнуться. И сразу же после этого
Войдя, монахи сразу же уселись за стол. Фанфар и Кокардэр, заметив монахов, вздрогнули.
– Это наши позавчерашние ночные знакомые, – сказал Фанфар.
– Да, нищета! У них мы конфисковали только какую-то дрянную книжонку.
– Они счастливее нас… Мэтр Грегуар кормит их в кредит.
И в этот самый момент упомянутый мэтр Грегуар подошел к монахам, теребя уголок своего белого фартука.
– Ну, преподобные, – смущенно спросил он, – что вам подать?
– Ну… обед! – ответил Тибо.
– Ваш сын говорил нам о каких-то пулярках…
– И о каких-то жаворонках в кастрюле.
Грегуар с трудом подавил стон и погрозил кулаком юному Ландри, который в ответ высунул язык.
Вызывать гнев монахов было бы опасно.
Но не менее тяжело было бы отказаться от платы. Грегуар какое-то время взвешивал в уме неудобства и преимущества героического решения, которое он должен был принять.
– Преподобные мои, – сказал он, – давать вам выпить – это одно дело, но кормить вас я не могу, если вы не заплатите. Таково мое правило… Спросите у этих господ…
– Увы! Это слишком верно! – подтвердили Фанфар и Кокардэр.
– Итак, или преподобные, поверьте, я очень ценю честь, которую вы оказываете моему скромному заведению, и этого вполне достаточно, чтобы вы заплатили за еду…
Грегуар остановился на самой середине начатой фразы. Глаза его округлились, и не потому, что ему не хватило дыхания, а потому что он увидел, как ниспровергаются его мысли и решения.
В самом деле, при первых словах трактирщика брат Тибо порылся в своей мошне и вытащил оттуда пригоршню золотых и серебряных монет.
– О! О! – воскликнул Грегуар.
Он снял колпак, поклонился до земли, обернулся и пнул ногой слугу-мальчишку:
– Болван! Не видишь, что ли: преподобные отцы хотят кушать!
В мгновение ока появилась скатерть, и святые отцы жадно вгрызлись в свой обед.
Но не у одного Грегуара округлились глаза на монашеские деньги. Фанфар и Кокардэр не упустили ни слова. Ни жеста.
– Видел? – тихо спросил Фанфао.
– Молчи! Выходим! – ответил Кокардэр.
Через пару минут оба бандита вышли, заплатив за выпитую медовуху, опустошили содержимое своих кружек и вышли, не привлекая внимания.
– Значит, у них есть деньги? – спросил Кокардэр, когда они оказались снаружи.
– Какая разница! Главное, что их деньги перейдут в наши руки.
– В самом деле, брат! Это – наше дело.
– Да, эти ничтожные монахи однажды посмеялись над нами. Теперь наша очередь смеяться! Подождем…
Ожидание было долгим: монашеский обед длился до шести часов.
Но нет более терпеливого существа, чем жадный охотник.
Наконец бандиты увидели, как брат Тибо и брат Любен вышли из корчмы, еще более величественно, если так можно сказать, чем они туда входили.