Трибунал для Героев
Шрифт:
5. Герой Советского Союза (1942) майор Костылев Георгий Дмитриевич (1913–1960) — на военной службе в ВМФ с 1939 г., участник советско-финской войны 1939–1949 гг. В начальный период войны командир авиазвена 5-го истребительно-авиационного полка (позднее — 3-го гиап) ВВС Балтийского флота. 23 октября 1942 г. за 233 боевых вылета, 59 воздушных боев, 9 лично и 34 в группе сбитых самолета противника удостоен звания Героя Советского Союза. Осенью 1942 г. назначен командиром эскадрильи. В 1943 г. за избиение офицера судим, разжалован и направлен в штрафную часть. После освобождения был принят в 4-й гиап ВВС КБФ. В конце октября 1943 г., вскоре после восстановления в офицерском звании и возвращения всех наград, отозван из 4-го гиап командующим морской авиацией и назначен на должность
6. Герой Советского Союза (1943) полковник Решетов Алексей Михайлович, (1921–2001) — в Красной армии с 1938 г., в 1940-м окончил Борисоглебскую военную авиационную школу. В годы войны — командир эскадрильи 31-го гвардейского истребительного авиаполка (268-я истребительная авиационная дивизия, 8-я Воздушная Армия, Южный фронт), воевал на всех типах истребителей — «яков», провел 821 боевой вылет, лично сбил 36 и в группе 8 самолетов противника. По приговору военного трибунала был осужден к направлению в штрафную часть за расстрел в воздухе самолета своего ведомого. После войны командовал авиаполком, летал на реактивных истребителях. В 1954 г. окончил Военно-воздушную академию. Уволен в запас в 1964 г.
С именем советского воздушного аса И.Е. Федорова связано, пожалуй, наибольшее число слухов и невероятных историй. Некоторые исследователи считают именно его, а не И. Кожедуба и А. Покрышкина, рекордсменом по числу одержанных побед. Другие утверждают, что настоящим воздушным асом был не он, а другой Федоров.
Для людей несведующих, следует сказать, что в годы прошедшей войны на небосклоне действительно блистали оба легендарных однофамильца — два Ивана Федоровых.
И Ивана Евграфовича, и Ивана Васильевича отличали бесстрашие и твердость в достижении поставленной цели, горячность и обостренное чувство справедливости. Эти качества способствовали их многочисленным победам в воздушных боях. Но на земле нередко приводили к серьезным конфликтам.
Фронтовые судьбы многих воздушных асов в этом отношении сходны. Не все одержанные ими победы официально признавались, звания и награды задерживались. А их горячность и стремление восстановить справедливость выливались порой в «насильственные действия по отношению к другим военнослужащим» Даже звезды первой величины не были здесь исключением.
А. И. Покрышкин известен среди советских воздушных асов не только числом одержанных побед, но и своими тактическими находками, — «соколиным ударом», знаменитой этажеркой и другими приемами ведения группового боя. Только официально он сбил 59 самолетов противника. Неоднократно сбивали и его самого. Покрышкин чудом остался жив. Но еще больше настрадался он от своих начальников, которым не нравились его инициатива и творческий подход к решению боевых задач, поскольку это нередко противоречило старым инструкциям и наставлениям. А. Покрышкина отстраняли от полетов, снимали с должности, упрекали за упрямый «сибирский характер», исключали из партии и пытались привлечь к судебной ответственности.
Еще до войны, в 1940 г., начальник курсов по подготовке командиров звеньев отчитал молодого летчика за то, что он «устраивает в зоне цирк» и отстранил его от полетов. Первый боевой вылет в самом начале войны тоже оказался несчастливым — Покрышкин сбил свой Су-2, приняв его за немецкий самолет. Если бы не всеобщая суматоха тех июньских дней, вряд ли бы удалось ему избежать суда военного трибунала. В тот раз бог миловал, но угроза осуждения осталась.
Однажды после драки, произошедшей в 1942 году в офицерском кафе под Махачкалой, командир полка Н. Исаев, с которым у Покрышкина были натянутые отношения, придал делу большую огласку. Александра Ивановича исключили из партии, вывели за штат полка, отозвали представление к званию Героя Советского Союза. И завели уголовное дело. Его ожидал суд военного трибунала. Но комиссар полка М.А. Погребной встал на защиту летчика и дело удалось замять.
Вот
«Полк разместился в небольшом приморском городке. Здесь было много частей, ожидавших получения самолетов. В очереди мы оказались далеко не первыми. Летчики и техники, привыкшие к напряженной фронтовой жизни, томились от неопределенности и безделья. Перед обедом или ужином у небольшой столовой всегда собиралось много народу. Каждый стремился первым ворваться в столовую, чтобы не париться на жаре и не стоять в очереди у столов. На этой почве нередко возникали ссоры, порой довольно бурные, когда кто-нибудь от скуки переусердствовал в «дегустации» местных вин. В такую историю случайно попал и я. Во время ужина ко мне и сидевшим рядом Голубеву и Труду пристали трое подвыпивших старших офицеров. Не стерпев грубости и оскорблений, я дал резкий отпор и за нарушение субординации оказался на гауптвахте.
Этим не замедлили воспользоваться уже давно косившиеся на меня командир полка и его друг капитан Воронцов. Вернувшись в полк, я услышал, что уже снят с должности командира эскадрильи и выведен за штат. Решил проверить этот слух и пошел к начстрою полка старшему лейтенанту Павленко. Он сидел один за столом, заваленным ворохом бумаг.
— То, что снят с должности, не самое страшное, — огорошил меня Павленко. — Ведь тебя, капитан, из партии исключили!
— Неужели и на это пошли?
— Вчера на заседании партийного бюро командир тебе все припомнил: споры с ним, самовольство в тактике, или, как он назвал, «нарушения требований устава истребительной авиации». Ну и, конечно, последнюю ссору с начальством соседнего полка.
Пораженный услышанным, я молча смотрел на него.
Как же так? Я честно воевал с самого начала войны, был в коллективе на хорошем счету, сбивал фашистов, а сейчас, в первые же дни пребывания в тылу, — оказался недостойным носить звание коммуниста, быть командиром-гвардейцем.
— Но и это еще не все, — продолжал Павленко. — На тебя передано дело в Бакинский военный трибунал. Почитай вот, какую характеристику на тебя направил туда Краев. [375] Можешь взять себе. Это копия.
Я прочел, и все во мне закипело. Запечатленная на бумаге подлость обжигала…». [376]
После вмешательства комиссара и нового комдива у Покрышкина через несколько дней состоялась беседа с командующим воздушной армией генералом Н.Ф. Науменко, который приказал прекратить дело и предложил опальному летчику должность заместителя командира полка. Но Покрышкин отказался и стал командиром эскадрильи.
375
Под этой фамилией описан в мемуарах командир полка Исаев.
376
А.И. Покрышкин, Небо войны, М, Воениздат, 1980.
Другой известный летчик-истребитель Ф. Архипенко, всегда открыто говоривший то, что думает, тоже неоднократно подвергался гонениям за новаторство и независимость суждений. Поэтому Героя Советского Союза ему, как и И.Е. Федорову, присвоили уже после войны. А ведь Архипенко только в ходе ожесточенных воздушных боев на Курской дуге сбил 12 вражеских самолетов. Перед этим, в Ростове-на-Дону, где он и еще несколько оставшихся в живых после июньских боев летчиков переучился на ЛаГГ-3, один высокопоставленный генерал без всяких на то оснований приказал порученцу расстрелять Архипенко и входящих с ним в дежурное звено летчиков. Расправы удалось избежать, благодаря вмешательству командира полка майора Дервянова. [377]
377
Бодрихин Н.Г. Советские асы. Очерки о советских летчиках. — М, ЗАО КФК «ТАМП», 1998, с. 16–17