Трибунал для Героев
Шрифт:
Косса систематически пьянствовал, гулял с другими женщинами и плохо относился ко мне. 22 сентября он также был выпивши, а на мое замечание «что он нехорошо делает» заявил: «…ты все обижаешься и мной недовольна. Ну запомни сегодняшнее число». После этого Косса выпил еще вина, поцеловал дочь, заплакал и начал одевать новое обмундирование. Я его уговаривала и не пускала из дому, но он меня оттолкнул, взял с этажерки топографическую карту и уехал на аэродром.
Сам Косса объяснял следователю:
Уходя от жены, я имел в виду пойти на аэродром, сесть в самолет и улететь…Куда, сам не знал. А когда сел в самолет, то принял решение лететь за границу, так как в этот момент прорвалось мое озлобление за понижение в должности, за переводы из одной части в другую, за недоверие…
Во время полета он протрезвился, приземлился в Сучаве, с тем, чтобы дозаправиться и немедленно возвращаться. Но было уже поздно…
Из письма Софьи Иосифовны, жены С. Щирова, написанного в июне 1949 г. и адресованного в МГБ СССР: «Попав в среду таких людей, как Герой Советского Союза подполковник Середа, майор Соловьев, он начал пьянствовать, домой приходил под утро. Понятно, дело дошло до разрыва. Я не
Надо сказать, что в этом письме Софья рассказала не обо всем. Она подменила причину следствием, умолчала о главном — об истории ее взаимоотношений с любвеобильным Л. Берией.
Свадьба С. Щирова с Софьей состоялась 7 ноября 1944 года. А уже через десять дней он узнал, причем случайно, что жена была на даче у Берии. [478]
Ю. Феофанов очень точно, на мой взгляд, описал его состояние в тот момент: «Боевой летчик, ас, Герой, покоритель неба, только что соединивший себя брачными узами с умной красивой женщиной, — это же вершина, взлет, пик жизни! И… отвратительное унижение, плевок в душу, полное бессилие. Нет, тут нужен Шекспир». [479]
478
В ходе проверки, проведенной ГВП было установлено, что «действительно в 1944 году начальник личной охраны Берии Л.П.
– полковник Саркисов, увидев на улице жену Щирова, завлек ее к Берии в особняк, и там Берия принудил ее к сожительству, после чего неоднократно вызывал к себе в течение 1944-49 годов». На допросе в прокуратуре 24 сентября 1953 г. полковник Р. Саркисов показал, что жена Щирова среди любовниц Берии проходила под номером 117.
479
Бремя власти, М, 1990, с. 234
Со слов Щирова он «был убит всем этим», отчаялся от столь разительных перемен в своей жизни, допущенной по отношению к нему и его семье несправедливости. [480]
На одном из допросов Щиров заявил:
Испытывая чувство позора и унижения, я пустился в пьянство, а затем в 1948 году, стремясь уйти от стыда и позора, выехал в Ташкент.
Всемогущий Берия стал ассоциироваться у Щирова с Властью. Потому то, в знак протеста, он и решился, судя по его показаниям, на свое последнее отчаянно-хмельное пике — решил сымитировать переход границы, а на суде обнародовать преступные действия Берии. Но суда, как мы уже сказали, не было. Впрочем, и сама версия Щирова об «инсценировке перехода границы» с целью разоблачения Берии, как мне представляется, окончательно сформировалась в его голове позже. А в тот момент он действительно хотел уйти. Уйти от самого себя, от стыда и позора, порушенной жизни и пьяных загулов. Потому-то взял с собой карты этого района и говорил следователю о Франции, где у него были друзья из эскадрильи «Нормандия-Неман».
480
жена С. Щирова заявила на допросе: «Совершенное моим мужем преступление по моему мнению не связано с тем фактом, что я находилась в интимных отношениях с Берия»
В 1953 году, после этапирования в Москву, С. Щиров на допросе у военного прокурора дал следующие показания:
— Я никогда не собирался изменять Родине. Выслушайте меня… Я говорил это следователям на Лубянке… Я хотел сказать это и суду, но суда не было… Все мои показания о французах, югославах, полете с польской студенткой, пьянки с Середой — все эти факты из меня выкрутили. Весь мой побег — это инсценировка, которую нетрудно было разгадать. Я поехал на границу, туда, где служил, в район Ленинакана, я там знал все тропки и никак не мог заблудиться. Я же говорил следователям: так границы не переходят. Я сделал все для того, чтобы после ареста, который я, понятно, предвидел, доказать — побег был вымышленный, инсценированный. Зачем я это сделал? Это был жест отчаяния, наверное, глупый, но мне надо было привлечь внимание к себе. Как все было? В 44-м я женился в Москве на женщине, которую полюбил всей душой. На третий день должен был уехать в командировку в Чкаловскую. Через неделю вернулся. Жены дома не было. Стал ждать. Восемь, десять… 12 часов. Жена не возвращалась. Я начал волноваться. Около двух часов ночи я услышал, что около дома остановилась машина. Из нее вышла жена. Мой приезд, очевидно, был для нее неожиданным. От нее пахло вином. Стала путано мне что-то объяснять. Я был убит всем этим — шел десятый день после свадьбы! Утром она мне сказала: «Сергей, со мной произошло ужасное… Ты не поверишь, но это так. На другой день после твоего отъезда ко мне зашла Нина, ты ее знаешь, пригласила прогуляться. Мы шли и болтали. Тогда я даже не заметила, как около нас остановилась черная машина. Вышел человек в военной форме. Поздоровался с Ниной и пригласил нас прокатиться, заехать к его товарищу. Я отказалась, конечно. Он настаивал. Нина сказала — надо поехать, нельзя не поехать… Мы въехали в какой-то двор, вошли в дом. Нас привели в комнату… Вошел Лаврентий Павлович Берия. Я была ошеломлена. Он угостил нас вином, стал что-то говорить, я ничего не воспринимала… А через день снова около меня остановилась черная машина и вышел тот же полковник». Вот что рассказала мне жена. Я не знал, верить ли ей или нет. Я был вне себя… Думал, что все это она сочинила. Но на следующий день часов в 12 в квартире раздался звонок, я открыл дверь. Не спрашивая разрешения, чуть не отстранив меня, в квартиру вошел полковник и спросил мою жену. Она вышла вместе со своей матерью. Не обращая на нас внимания, полковник сказал жене, что надо ехать, и вышел. Жена бледная,
481
по одной из версий, Щирова возвратил в Москву Л. Берия, и даже обещал ему за молчание маршальские звезды.
482
Аналогичные показания Щиров давал и в суде военного трибунала 14.09.51 г.
Щиров был освобожден не сразу. 30 декабря 1953 года его возвратили в Инту а освободили оттуда только через несколько месяцев. Дело в том, что в то время вопрос о реабилитации С. Щирова прокуратурой не ставился. 11 февраля 1954 года Генеральный прокурор Р. Руденко подписал два протеста, в которых говорилось, что «антисоветские настроения Щирова были вызваны тем, что враг народа Берия разрушил его семейную жизнь» и предлагалось в связи с этим меры наказания по обоим делам снизить до 5 лет и освободить Щирова от отбывания наказания по амнистии. Протесты были удовлетворены военной коллегией 17 февраля того же года. А 5 марта, через год после смерти Сталина, С. Щиров вышел на свободу.
Очевидцы вспоминают, что по возвращении в Москву его почти невозможно было узнать. Это был уже другой человек — почти старик, говорил только шепотом и постоянно озирался по сторонам.
В своих многочисленных жалобах в различные инстанции Щиров, требуя полной реабилитации, называл свои действия по разоблачению Л. Берии героическим подвигом, просил признать его «жизненное право на исторический образ большой любви и чести», восстановить эту честь в торжественной обстановке, взыскать с МВД и Прокуратуры СССР «25 миллионов рублей — за непризнание моего исторического высоконравственного, благородного поступка» и т. п… Его лагерные мемуары никто не взялся публиковать. Софья Иосифовна вообще не пустила на порог. Болезнь быстро прогрессировала. С диагнозом «спорадический психоз» Щиров проходил курс лечения в Одессе и Казани. Но безуспешно. 2 апреля 1956 года он закончил свои земные дни в казанской «психушке». Точное место захоронения Героя советского Союза С. С. Щирова, как и других пациентов Казанской психиатрической больницы МВД, неизвестно — трупы просто сбрасывали в овраг.
11 августа 1988 г. Главный военный прокурор А. Катусев подписал протест, в котором предлагал отменить постановление Особого совещания при МГБ СССР от 12 ноября 1949 г. Пленум Верховного суда СССР удовлетворил этот протест и 30 сентября того же года прекратил дело С. Щирова за отсутствием в его действиях состава преступления. В апреле следующего года Щиров был восстановлен посмертно в звании Героя Советского Союза. Что же касается пересмотра приговора военного трибунала войск МГБ Коми АССР от 14 сентября 1951 г., то этот вопрос, по всей видимости, был упущен при изучении дела в Главной военной прокуратуре. Сведениями о том, что Щиров реабилитирован по контрреволюционным статьям 19-58-2 и 58–11 УК РСФСР, — автор на момент написания этой книги не располагал.
Дело другого нашего героя М. Коссы изучалось Главной военной прокуратурой в 1958 году. Тогда пришли к выводу, что пересматривать это дело нет необходимости, поскольку Герой расстрелян и «в процессе дополнительной проверки восполнить пробелы судебного следствия не представилось возможным». Но в 1966 году другой прокурор ГВП подполковник юстиции Беспалов пришел к другим выводам и написал заключение о необходимости принесения протеста на отмену незаконного приговора. Генеральный прокурор СССР Р. Руденко подписал протест 28 апреля того же года, а 1 июня Пленум Верховного суда СССР отменил приговор своим постановлением и прекратил дело за отсутствием в действиях М. Коссы состава преступления, указав при этом, что «нарушение правил полетов, выразившееся в самовольном поднятии в воздух на учебном самолет Косса совершил в нетрезвом состоянии в результате недисциплинированности». [483]
483
надзорное производство ГВП № 42005-49, с. 96
Архивный документ
(публикуется впервые)
Совершенно секретно
В составе:
Председательствующего — генерал-лейтенанта юстиции Чепцова
Членов — генерал-майора юстиции Матулевич
генерал-майора юстиции Дмитриева
при секретаре — подполковнике юстиции Мазур.