Тридцать лет среди мертвых
Шрифт:
Дорогой читатель!
Вы держите в руках книгу, которая указывает путь к успешному излечению так называемых душевнобольных, четко указывая причину и сущность наиболее частых расстройств рассудка. Вы узнаете, что незнание того, что мы продолжаем жить после нашей физической смерти, не только имеет крайне мучительные последствия для умерших, но также причинило и причиняет неисчислимые страдания и несчастья живущему на Земле человечеству. Автор напоминает нам, что нужно очень серьезно относиться к земной жизни как к подготовке к истинной жизни в духовных сферах.
Умершие, которым автор дает слово и которые сообщают о своем опыте после смерти, говорят о состояниях земной сферы, то есть рассказывают, что происходит на невидимой для нас «обратной стороне» нашей земной жизни. О духовном мире они не знают ничего, так как в своем невежестве просто не могли найти доступ к нему.
И, наконец, вы
От издателя
Все сказанное издатель предполагал предпослать новому изданию, так как только что приведенные наиболее важные моменты, по-видимому, остались незамеченными при различных обсуждениях первого издания, в то время как второстепенные особенности книги и содержащиеся в ней сообщения подверглись критике.
Самой большой ошибкой было называть доктора Викланда атеистом. Конечно, его любительская теология довольно примитивна, но по своей сути и делам он настоящий деятельный христианин, а то представление, которое он дает читателю о первоначальных условиях жизни людей, умерших в незнании о собственной смерти, явно больше соответствует потусторонней действительности, нежели церковные учения. Содержащиеся в этой книге сообщения, основанные на собственном опыте, отмеченные знанием дела и трезвым взглядом на вещи, оставляют глубокое впечатление, и их нужно воспринимать так же беспристрастно и объективно, как они здесь представлены. Широкие круги непредвзятых читателей живо приветствовали появление книги как желанный источник просвещения. То, о чем говорится в этой книге, еще слишком малоизвестно, эта сфера слишком мало исследована, чтобы какая-либо инстанция была в состоянии давать о ней окончательные заключения.
Духовных пастырей, опасающихся, что высказывания Карла Викланда, не всегда соответствующие церковным догмам, способны сбить верующих с толку, можно успокоить. Ведь не вероисповедание, не кредо, а побудительные мотивы наших поступков по отношению к ближнему своему определяют истинное отношение человека к Богу и Его мировому порядку. По сравнению с деятельным доказательством любви к ближнему своему не так уж и важно, каковы представления человека о сущности и могуществе Бога. И есть явные атеисты, в силу их доброжелательного отношения к окружающим людям более угодные Богу, чем некоторые верные церкви, глубоко религиозные люди.
Предисловие к немецкому изданию
Вывести книгу, подобную этой, на немецкий рынок – для этого необходимо некое оправдание. Собственно говоря, этой книге нужно было бы предпослать целую новую психологию. Но, пожалуй, будет достаточно, если мы попытаемся в общих чертах разобраться с сегодняшней наукой о душе – то есть психологией.
Карл Викланд пишет в своей книге об одержимости и излечении от нее. Супруга автора служила ему в его борьбе с одержимостью более трех десятилетий медиумом. В течение этого долгого времени многие сотни и даже тысячи людей говорили ее устами, проявляя себя как четко очерченные, своеобразные, своенравные сущности. Все это – духи умерших, говорит автор, в основном невежественные, блуждающие во тьме души людей, которые, окончательно отделенные от их тел, не смогли сориентироваться в новых условиях, потому что не были правильно подготовлены к этому изменению своего жизненного положения или же были введены в заблуждение ложными представлениями. Растерянные и беспомощные, они не придумали ничего лучше, как искать контакта и поддержки у людей с медиумическими наклонностями, потому что те более доступны им, чем все другие. При этом соединении, не осознаваемым ни тем, ни другим, продолжает Карл Викланд, умерший всячески обременяет живого человека и, наконец, полностью завладевает им.
Тут переводчик и издатель немецкого перевода сознается, что со всей убежденностью разделяет эти представления. Именно в силу этой убежденности он считает своим долгом необычайно поучительное содержание этой книги, свидетельствующее о неизмеримом благословении свыше, полученном автором-врачом на дело всей его жизни, сделать доступным немецким читателям, в частности – врачам и психологам.
Я спрашиваю наших психологов и психиатров – исследователей и целителей человеческой души: как получилось, что именно фрау Викланд, тихая и терпеливая соратница своего мужа Карла Викланда, столь успешно помогавшего больным, сумела «создать такое поразительное множество различных цепей сознания своего собственного «я» в виде персонифицированных личностей, действовавших вполне самостоятельно»? Ведь именно такое объяснение подобных явлений считается сегодня единственно приемлемым. Оно известно каждому психиатру и психологу как диссоциация,
Я спрашиваю дальше: как это у больного исчезают психические расстройства благодаря тому, что фрау Викланд создает в своем «я» некую персонификацию, проявляющую те же характерные черты, которые позволяли квалифицировать пациента как психически больного? Такое многообразие «персонификаций» в одном медиуме, а в еще большей степени их исцеляющее воздействие на душевнобольных лишают сегодняшние объяснения новейшей психологии какой-либо достоверности.
Нашу новейшую науку о душе (психологию) обуревает неодолимый страх – страх перед духами. Может быть, это еще и просто страх быть осмеянным записными умниками, для которых духов не может быть уже потому, что они, полностью задушив в себе истинный дух, принимают идола по имени рассудок за дух.
Во всяком случае, бросается в глаза, что теперешняя психология не признает никакого духовного визави, если тот не привязан к видимому, ощутимому телу, если это не человек, стоящий у всех на глазах. Умерший человек для них больше не существует; раз и навсегда исчезнув, он уже ни в коем случае не должен вмешиваться в земные человеческие дела. Все, кто утверждает, что они из потустороннего мира, это якобы лишь голоса, призраки, некие явления из области физических явлений. Все это исходит из тебя самого, милое дитя человеческое, говорят нынешние психологи. Существуют иллюзии, галлюцинации, псевдогаллюцинации, внушение, телепатия, телекинез, экстерриторизация, телепластика, стигматизация и многое другое. Все это плоды творческих способностей твоего собственного неосознанного «я». Ты сам создаешь все эти странные, таинственные явления. Так что у тебя нет никаких оснований бояться духов или призраков; да ты просто смешон, если вообще веришь в существование духов. Вот такую «колыбельную» напевает наша психология, чтобы усыпить фатальную, наивную веру в духов, а в сущности, веру в бессмертие, которая, в конце концов, заставляет предположить, что Бог есть. А это нашей психологии ни к чему.
Однако я не утверждаю, что выкладки новейшей психологии совершенно неверны и не стоят ни гроша. Нет, во всем, что она обнаружила, есть нечто верное. Вот только со всеми своими объяснениями она проходит мимо самого существенного.
Попробуем пойти друг другу навстречу и встретиться посередине пути. Мне кажется, что тогда мы намного ближе подойдем к истине.
Но прежде чем предпринимать такую попытку единения, я убедительности ради хотел бы напомнить о феномене Карлоса Мирабелли. При участии этого медиума, осуществившего в двадцатые годы XX века удивительные акты материализации, происходили в том числе и письменные манифестации духов. Рукой этого человека были записаны многостраничные тексты на 28 языках, причем со скоростью, удивлявшей даже стенографистов. Некоторые языки состояли из букв, вернее, знаков, совершенно не известных никому из присутствующих при этих сеансах. Пришлось искать лингвистов, исследователей редких языков, чтобы констатировать и убедиться в том, что это были содержательные, информативные труды на арабском, коптском, сирийском и других языках, написанные соответствующими шрифтами. И все это было написано человеком, находящимся в состоянии транса, родом из Южной Америки, в лучшем случае прилично владевшим двумя, тремя языками стран этого континента. Как мог Мирабелли хранить в своем подсознательном «я» столь разные персонификации, выказавшие в своих трудах такое необычайное знание языков и обширные познания? И как сильно должны быть вывихнуты мозги, чтобы согласно правилам научной психологии объяснять эти манифестации как некие выбросы подсознания такого человека, как Мирабелли?
А теперь поговорим всерьез о предложенной мною попытке единения. За исходную точку возьмем следующие слова Гёте: «Наше состояние мы приписываем то Богу, то черту, и в обоих случаях ошибаемся: загадка в нас самих, порождениях двух миров». Тот же Гёте писал:
«Не будь столь солнечным наш глаз,Как смог бы он узреть светило?!И не жила бы сила Бога в нас,Божественное б нас не восхитило!»Но он, конечно, не имел в виду, что глаз создает солнце; нет, он признает за солнцем реальность его существования. И точно так же он не хотел сказать, что заключенная в нас божественная сила создает Бога; нет, способность откликаться на зов всемогущего Бога, который и без нас был и есть, для Гёте знамение нашего сущностного сродства с Богом. Но так как мы, по сути, еще и сродни черту, и его зов с необычайной легкостью находит в нас отклик, то загадка неуравновешенности и колебаний лежит в нашем внутреннем мире. И от нашего решения зависит, на чью сторону мы хотим встать. Но как мы не создаем ни Бога, ни черта, а только обладаем способностью ощущать и того, и другого, когда их силы находят в нас отклик, так мы не создаем и духов, а лишь откликаемся на их воздействие на нас, потому что в нашем внутреннем «я» мы с ними одной сущности.