Тридцать минут под прицелом
Шрифт:
Мне показалось, что он набросится на меня с кулаками и вышвырнет из своего «Рено». Я отдавала себе отчет, что с клиентами надо быть повежливее, но не смогла удержаться от замечания:
— Попробуйте обратиться к другому сыщику, но я уверена, что ему тоже позвонят и скажут, что вы сами убили свою жену.
— Что? — вскрикнул Басманов, широко открыв рот.
— Да, именно так. Дыма без огня не бывает. Кто-то уверен, что Наталью… — Я многозначительно замолчала.
— Я же говорил вам, меня хотят очернить. — В словах Басманова был явный испуг. — У меня очень большие шансы победить на
— Может быть, и Наталью убили для того, чтобы вас подставить. — Подобное предположение внезапно пришло мне в голову, и, хотя оно было совершенно абсурдным, я его озвучила.
— Нет, это уж слишком! — Чиновник долго качал головой, а потом стал сбивчиво говорить: — Честно говоря, я предполагаю, почему моя жена оказалась в гараже и кто ее мог убить. Это не имеет никакого отношения к предстоящим выборам. Мне не хочется верить, что это так. Я надеюсь, что все-таки заблуждаюсь, поэтому хотел, чтобы вы сами все выяснили, без моей подсказки… А на нет и суда нет…
— О чем это вы, Андрей Георгиевич?
— Нет-нет, ни о чем. Это только предположения. Лучше сами попытайтесь установить истину.
— Раз уж заикнулись, то почему бы не поделиться со мной своими догадками?
— Вы же меня подозреваете! Разве поверите мне?
— Во-первых, вас я подозреваю не более чем кого-либо другого, а во-вторых, буду работать над вашей версией, какой бы неправдоподобной она ни казалась.
— Спасибо, за мои же деньги вы очень снисходительны ко мне. — Басманов развернулся ко мне всем корпусом и спросил, глядя прямо в глаза: — Объясните: зачем бы я стал вас нанимать, если бы сам был виновен?
— Чтобы отвести от себя подозрения. Ход смелый, нелогичный, но человек, уверенный, что не совершил нигде ошибки, может на такое решиться.
— Спасибо за комплимент! Только я свою жену не убивал, а сделал это, скорее всего, Егоров, ее бывший одноклассник, — все-таки проговорился Андрей Георгиевич. — Знаете, он преследовал Наташу, доставал своими звонками и угрозами…
— Что он от нее хотел? — Я сделала вид, что впервые слышу об этом человеке.
— А как вы думаете, что может хотеть мужик, который надоедает замужней женщине своими звонками?
— Ну уж, наверно, не убить ее!
— Вы плохо знаете народ, Татьяна. Этот парень из неблагополучной семьи. Отец сидит за кражу, мать — алкоголичка. А сам он — отвергнутый неудачник.
— Вы не слишком жалуете свой электорат.
— Я называю вещи своими именами. Это не мой электорат. Такие люди, как Егоровы, не ходят на выборы. — Басманов прикрыл лицо рукой и буквально выдавил из себя: — Знаете, я не удивлюсь, если Наталья договорилась встретиться с ним в гараже, чтобы поговорить, а он вообразил себе совсем другое, а когда понял, что ему ничего не обломится, убил ее.
— Интересно, а нож он с собой на всякий случай принес или в гараже что-нибудь подходящее нашел?
— Что? Нож? Не знаю. Я высказал только свое предположение, а вы над ним работайте.
— То есть милиции вы о своих подозрениях ничего не говорили?
— Нет. Кстати, по телефону вы сказали, что у вас есть версии. Кроме меня, вы еще кого-то подозреваете? — натянуто улыбаясь, спросил Андрей Георгиевич.
— В
— Час от часу не легче! — воскликнул Басманов, вложив в свои слова всю горечь, переполнявшую его душу. — А вы еще спрашиваете, почему я туда не пошел!
— Я с ним сегодня общалась: очень спокойный и вежливый молодой человек, хотя, конечно, не слишком умный. О его психическом недуге сразу не догадаешься, я узнала об этом потом. Тогда-то мне в голову и пришла мысль… Допустим, он последовал за Натальей, потому что на него нашло временное помутнение, напал на нее… а потом как ни в чем не бывало вернулся на банкет. Завтра я собираюсь вплотную заняться разработкой этой версии.
— Значит, среди сотрудников «Тарпластмета» есть псих? И меня вы ставите в один ряд с ним. Замечательно! — с едкой усмешкой сказал Басманов. — Не понимаю, почему я не разрываю с вами контракт. Ладно, Татьяна, работайте. Завтра ближе к вечеру позвоните мне на сотовый, договоримся о следующей встрече.
— Хорошо. До свидания. — Я открыла дверцу и вышла из «Рено».
Встреча с клиентом разубедила меня в его виновности процентов на девяносто девять, но один процент все-таки оставался и, словно маленький червячок, точил меня изнутри. Я села в свою «девятку», одолеваемая каким-то смутным предчувствием, и поехала домой.
«Интересно, что чувствовала Наталья Басманова перед своей смертью? — задумалась я. — Например, в тот момент, когда она делала маникюр в салоне красоты „Джулия“? О, да ты, Таня, становишься не в меру сентиментальной! С чего бы это? И Андрюша своими байками о грязных технологиях соперников сумел очень быстро тебя убедить в своей невиновности. Один процент сомнений — это ведь так близко к нулю!»
Тем временем я подъехала к своему дому, вышла из машины, потом вдруг вспомнила, что забыла в «девятке» сигареты, метнулась назад, и в этот момент мимо моего левого уха что-то просвистело. Доли секунды хватило на то, чтобы понять: в меня стреляли и промахнулись, только потому что я вдруг шагнула обратно к машине, а снайпер этого движения предугадать не мог. «Наверное, стреляли из той девятиэтажки. Неужели сейчас будет второй выстрел?» — мелькнуло в моей голове, но я спокойно открыла дверцу, нагнулась, взяла пачку сигарет, снова закрыла «девятку» и легкой непринужденной походкой направилась к своему подъезду.
Второго выстрела не последовало, может быть, потому, что во двор неожиданно вывалила целая толпа тинейджеров. Поднимаясь по лестнице на свой этаж, я поняла, что меня больше не интересует, что чувствует человек перед смертью. Теперь я это знала, хотя, наверное, не могла бы выразить словами.
Переступив порог собственной квартиры, неустрашимая Таня Иванова все-таки потеряла самообладание. Да, признаюсь, меня запоздало охватил панический страх, поэтому я закрылась на все замки и зашторила окна. Мысли, одна тревожнее другой, теснились в моем мозгу. Усевшись в свое любимое кресло и выкурив одну за другой несколько сигарет, я вдруг поняла, что страх перешел в злость, в решимость поскорее изобличить убийцу. Покушение изменило мои планы: теперь даже временно забыть о расследовании я не могла.