Тридцать один
Шрифт:
– Заморыш, ты правда не понимаешь? Если эта тварь победит, а она победит. Худо будет всем!
– Как же мы поможем? Что сделаем? – вмешался Евлампий. – Такой уровень скорости абстрактного преобразования материи! Если бы у меня были волосы, они бы давно стояли дыбом!
Черный фей взмахнул крыльями. Поднялся ветер и понес одуванчики во врага. Черные хлопья сажи и белоголовые пушинки закружились вихрем. Переплетаясь в сером смерче.
Шар засверкал и внутри появилась каменистая долина. С одной горки катилось пурпурное кожистое
Я успел заметить, как изо рта архивариуса изверглось багровое пламя. Она взвилось вверх, изогнулось и по невероятной траектории выплеснулось на фея сзади.
Душеприказчик вскрикнул. Его левое крыло подогнулось.
– Я предупреждал! – закричал Оливье.
– Что нужно делать? – спросил Евлампий.
– Я знаю, как вытащить тварь из архивариуса. Если мы его вытянем, Душеприказчик сможет отправить его в междумирье.
Заложив раненое крыло за спину, и пустив в архивариуса несколько агатовых молний, черный фей начал отступать к перевернутому дереву.
Пузырь показывал грозу над морем. Волны наползали друг на друга, меряясь высотой пенных шапок. Темное небо изрыгало святящееся росчерки с шипением, падающие в воду.
Архивариус начертил перед собой овал, в котором беззвучно утонули, выпущенные феем, молнии. По поверхности овала разошлись круги и он грязной жижей пролился на землю, втянувшись в почву.
– У нас мало времени. – зашептал Оливье. – Ты проведешь ритуал!
– Я?
– Не ори, крысеныш! Сам я не могу!
Дядя наклонился и извлек из бездонной сумки маску.
– Всегда ношу с собой! – беспокойно проговорил он, протягивая мне.
Маску сработали из цельного куска дерева и раскрасили яркими цветами. Вырезанная рожа напоминала собаку или волка с оскаленной пастью, вылезшими из орбит глазами и торчащим языком.
Я поднял маску к лицу. От дерева шел знакомый запах. Я принюхался. Лиственница, без сомненья. Скала советов окружена этими прекрасными деревьями.
– Откуда она у вас? – растерянно поинтересовался я.
– Сейчас не время, ученик! – нарочито бодро проговорил Оливье. – Слушай внимательно и запоминай, судьба тридцати миров в твоих руках.
Опять? Я уже слышал про участь тридцати миров и прекрасно помню, чем все закончилось.
Черный фей отступал, отстреливаясь агатовыми молниями. Архивариус шел на него, загородившись водяным щитом.
В пузыре лил дождь. Капли били по морю. Испарялись струйками пара и превращались в сверкающие тени.
– Как наденешь маску, зажмурься и читай мантру очищения. Она фиолетовая.
– Я не понимаю?
– Я объясню. – как всегда влез голем.
– Когда я крикну, ты должен завыть и бежать на архивариуса!
–
– Давай, ученик, другого выхода нет!
Он отступил от меня.
– Я подберусь к душеприказчику и расскажу ему…
Раздался оглушительный грохот. Черный фей споткнувшись, неудачно выпустил свои молнии. Они врезались в землю перед его противником. Поляна задрожала так, что я едва устоял на ногах. Подождав пока осядет поднявшаяся пыль, архивариус обошел образованную взрывом яму и продолжил наступление.
Воспользовавшись неразберихой, Оливье, пригибаясь, бросился наперерез фею.
– Закрой глаза! Представь, что твое тело окружает фиолетовое сияние, беги и вой!
– Я не хочу! Это же полный бред! Выть-то зачем?
– Не ожидал от тебя такого вопроса. – признался голем. – Думал, что уж в вое-то ты разбираешься.
– Нет. – зло ответил я, вертя в руках маску.
Чем дольше я ее держал, тем непреодолимее становилось желание ее надеть. Поглотитель побери Оливье. Голема! Архивариуса, вместе с тварью засевшей в нем, и всех остальных! Почему совершать безумства должен именно я?
– Вой – это звуковые колебания, создающие вибрации, разрушающие негативные эманации, а в некоторых случаях заклятья!
– Ладно. – пробормотал я.
Не могу сказать, что слова меня убедили. Нет! Я даже не понял, что он имел ввиду. Вроде, если я буду выть, магия разрушится. Не получится и ладно. Мне страстно хотелось одеть маску. Это желание пересиливало все остальные.
– Давай скорее, Оливье уже подобрался к фею!
Я надел маску, поправив ее на голове. Она подходила мне по размеру. Только сползала на одну сторону так, что левым глазом я ничего не видел. Ее, наверное, делали под дядю. У него монокулярное зрение!
Я пошел на архивариуса, представляя фиолетовое сияние. Открыл рот, собираясь завыть, но не смог. Дыхание сперло. Вместо воя вырвался скрип, словно я кашлянул. Я захлопнул пасть и залился краской. Чувствовал себя распоследним орком. Бегать по полю и выть! Да старейшины бы со стыда под землю провалились, увидав такое.
– Что же ты? – спросил голем. – Давай! Мы теряем время. Еще чуть-чуть и будет поздно!
– Я не могу. – сконфуженно проговорил я.
– Чего не можешь? – не понял Евлампий. – Завыть? Ты же оборотень! Вой!
– Мне неудобно. – пробормотал я.
– Стыдно? – голем задохнулся от возмущения.
Поймав очередные молнии, архивариус остановился.
– Пора! – раздался его искореженный голос.
Подняв руки, он вытянул их вперед. Ладонями вниз.
Пузырь, над его головой, засветился настолько ярко, что я порадовался, что не вижу одним глазом. Когда свечение померкло, проступили бордовые тени. То ли лица людей, то ли маски, а может забытые мифические создания. Они скалились или кривились от боли. Их лица кружились, то приближаясь, то удаляясь.