Тридцать первый этаж
Шрифт:
В переходе люди двигались плотным потоком, а у прозрачных дверей входа в метро образовывалась настоящая толпа. Алекс оказался зажатым между неформального вида парнем с длинными сальными волосами и краснолицым мужчиной лет пятидесяти, в мутных серых глазах которого читалась мольба о снятии абстинентного синдрома. Дыхание алкоголика создавало атмосферу цеха по закваске капусты. Наконец, протиснувшись к турникетам, Алекс выудил из внутреннего кармана заранее приготовленный жетон и опустил его в монетоприёмник. Загорелась зелёная лампочка. Он прошёл через турникет и снова оказался в толпе. Девушка, находившаяся от него по правую руку, громко рассказывала кому-то по телефону подробности вчерашней вечеринки, время от времени хихикая как слабоумная.
На станции уже не было такой давки, как в вестибюле. Алекс дождался поезда и зашёл в вагон.
Двери закрылись, состав тронулся и стал набирать ход. Платформа быстро проплыла мимо, и через несколько секунд в окнах не стало видно ничего, кроме тянувшихся по стенам тоннеля кабелей и труб. «Консервная банка под землёй, на глубине триста метров» — про себя констатировал Алекс. Он и так недолюбливал метро, а в часы пик он его просто ненавидел. Но машину потребовалось оставить в автосервисе как минимум до четверга, а если придётся заказывать деталь со склада, то и вовсе до следующего вторника.
Вагон качнулся, и кейс, который держал в руке стоявший рядом мужчина, больно ударил Алекса по колену. Мужчина пробубнил что-то вроде «извините» и уставился в окно. Алекс тяжело вздохнул. На смену раздражению пришла усталая апатия. Он подумал о своей жене. В последнее время его стали беспокоить перемены в её поведении, которые, как он считал, могли привести к плачевным последствиям для их союза. Он никак не мог понять, почему она не хочет спокойно жить, как живёт большинство других женщин, и в связи с чем ей так сложно решиться на рождение ребёнка. Алекс начинал опасаться того, что Лиза захочет проверить, насколько она свободна, и изменит ему. Уже много раз он пытался представить, сможет ли он простить измену. Но ни разу в его голове не возникала обратная мысль: «А захочет ли его жена быть с ним, после того, как изменит ему?». Он хотел вернуть их отношения на круги своя, не собираясь, однако, отказываться от своих желаний. Он твёрдо решил, что Лиза должна родить. Однако было не ясно, как заставить её этого захотеть. В нём жила непоколебимая уверенность в том, что если удастся направить Лизу на правильный, по его мнению, путь, она станет безмерно счастливой и благодарной ему до конца своих дней.
Ртутные лампы мигнули, поезд сбавил скорость и через несколько секунд въехал на станцию. Механический голос, раздавшийся из динамиков системы оповещения, с фальшивым выражением продекламировал её название. Алекс представил, как нальёт себе кофе, когда, наконец-то, доберётся до клиники, и как будет сидеть в удобном кожаном кресле в своём кабинете, обхватив ладонями горячую кружку. И тут в его голове совершенно неожиданно возникло решение главной семейной проблемы. Оно было настолько изящным и в тоже время простым, что ему захотелось выкрикнуть классическое «Эврика!». Он прямо-таки засиял от этой новой идеи. Двери вагона открылись и люди, толкаясь, стали выходить на платформу. В следующий момент Алекс умер.
***
Если бы он не был так поглощён своими мыслями, то наверняка бы заметил молодую женщину в традиционной мусульманской одежде, стоявшую возле дверей у поручня. Как врач, он обязательно бы обратил внимание на нездоровую бледность и напряжённость её худого лица. Когда двери вагона открылись, женщина стиснула зубы и надавила на кнопку электрического взрывателя, зажатого в её кулаке. Взрыв разметал по вагону её тело, а заодно и тела окружавших её пассажиров. Люди, находившиеся чуть дальше от эпицентра, хотя и не были разорваны в клочья, погибли от травм внутренних органов. Алекс оказался в их числе. Так получилось, что в момент взрыва он заслонил своим телом стоявшего
Наконец те, кто мог покинуть место трагедии самостоятельно, сделали это. Дым начал рассеиваться. Труп Алекса лежал поперек сиденья, лицом вниз. Вся его одежда и его волосы были забрызганы кровью погибших вместе с ним мужчин и женщин. Возле его ног на полу с раскинутыми руками лежала мёртвая девушка, у которой не было нижней половины тела, и окровавленный подол её пальто прикрывал органы брюшной полости, вывалившиеся наружу. Чудом протиснувшись сквозь обезумевшую толпу, к искорёженному вагону подбежали первые полицейские.
11
Лиза узнала о смерти мужа через несколько часов после случившегося. В этот день она взяла отгул, оставшийся у неё от летнего отпуска, и поздно проснулась. Уверенный в себе казённый мужчина в сером пальто сообщил без затей прямо с порога: «В метро совершён теракт. Один из погибших, вероятнее всего, — ваш муж». Далее он пытался донести ещё какую-то информацию, говорил что-то на счёт опознания, но она не слушала. Она стояла посреди прихожей, пытаясь найти хоть какую-нибудь точку в окружающем мире, за которую можно было бы зацепиться если не взглядом, то хотя бы мыслью, чтобы не сгинуть в беспамятстве. И вроде бы эта точка была найдена (часы над дверью), но всё-таки перед глазами запрыгали мушки, а в ушах зазвенело. Ноги подкосились, и она села прямо на пол, опершись спиной о стену.
— Вам требуется помощь. Позвольте, я отвезу вас в больницу, — сказал мужчина и наклонился над ней.
— Да… Нет… — бесцветно ответила Лиза. — Я здесь. Опознание? Мой муж на работе. Я ему сейчас позвоню.
— Позвольте вам помочь.
Он взял её под руку и потянул вверх, заставляя встать.
— Не трогайте меня! Я сама!
— Конечно, как вам угодно, — в его голосе одновременно ощущались и сочувствие, и холод стального клинка.
Поднявшись на ноги, она пошла на кухню, взяла со стола мобильник, набрала номер Алекса и приложила трубку к уху. Искусственный голос сообщил о том, что абонент недоступен. В горле пересохло. Она позвонила в клинику, где он работал, и там ей сказали, что её муж сегодня не явился на приём, и они не могут с ним связаться. Лиза привалилась спиной к холодильнику и затравленно взглянула на нежданного визитёра.
— У него просто села батарейка в телефоне, вот и всё.
— Прошу вас поехать со мной. Увы, дело не в батарейке. При нём были документы с фотографиями. Сомнений быть не может. Он погиб. Примите мои соболезнования. Однако опознание провести необходимо.
— Я вам не верю! — ответила Лиза и положила телефон на одну из стоявших рядом табуреток.
— Вам требуется медицинская помощь, — продолжал настаивать казённый мужчина.
— Мой муж — врач! Он мне поможет! Ах, чёрт возьми… Я сама доеду, скажите куда, я на машине… Не трогайте меня!
— Будет лучше, если вы поедете со мной. Вам постараются помочь, насколько это возможно. Я сожалею и сочувствую вам. И не забудьте взять с собой паспорт.
Лиза больше ничего не могла понять. Собственная кухня сделалась для неё такой же далёкой, как Сатурн.
— Хорошо, везите, — прошептала она, сдавшись. — Мне только нужно одеться. Вдруг её губы, против воли её самой, растянулись в улыбке. Пламя стыда опалило щёки, но ей не удалось подавить эту столь неуместную мимическую реакцию. Резко повернувшись, она направилась в комнату, а сердце в её груди колотилось как у синицы, сломавшей крыло.