Тридцатая застава
Шрифт:
Но сердце девушки отходчиво, а всесильное время даже гранит разрушает и лечит, казалось бы, смертельные раны.
Неужели оно не повлияло на Варвару?
Об этом мог бы сказать Павел Денисенко. Его часто видели вместе с Варварой на могиле Николая. Сажали цветы, потом ходили по молодому саду. Он уже поднялся зелеными кронами вровень с ними. О чем-то подолгу совещались, но своими планами ни с кем не делились.
Глядя на них, Симон Голота недовольно хмурился, жаловался Антону Байде:
— Не нравится мне, политрук, такой оборот дела…
— А что? Плохой жених для Варвары?
— Этого
— А почему бы не поговорить вам с Денисенко, чтобы остался в колхозе? Вот вы и с прибылью будете.
— Пробовал, да разве оторвешь его от Запорожья? Не соглашается. То как же, политрук, поговоришь? Будь другом…
Разговор этот происходил осенью, когда Денисенко, отбыв срочную службу, собирался в родной город. Собирался, но не уехал: хозяйственного пограничника выдвинули на должность старшины. Это на время успокоило Голоту.
Кончался март 1939 года. Снег уже стаял даже в канавах. Просохли дозорные тропки. Запахло молодой зеленью. Людей потянуло на поля и луга. Каждому хочется послушать первые всплески жаворонка, журавлиное курлыканье, гусиный гогот. А старшине как? За всем должен досмотреть…
«Хорошо Кириллу, — думал он. — Отбыл свое — за баян и в клуб. Конечно, это тоже нужное дело. Приятно послушать вечерком концерт, особенно когда Марина поет. Ну и голос! Такой бы моей Варюхе…»
— Что, Кирюша, дуэты одолели? — пошутил Павел, заметив Великжанова, который с озабоченным видом вышел из казармы с баяном на плече и направился в Лугины.
— Да… Понимаешь, готовим на завтра вечер для колхозников, — не замечая иронии, ответил Кирилл. — Сегодня последняя репетиция. Начнутся работы в поле, тогда некогда будет…
На репетицию, где собрались жены командиров, свободные от нарядов пограничники и сельская молодежь. пришел и политрук — он пел с Мариной Тимощенко.
— Ты, Кирилл, не задерживай, пропусти нас первыми, надо на левый фланг наведаться…
Байда поспешил на заставу. Потом дети читали стихи, девушки готовились к танцам… Словом, все шло обычным порядком, как бывает на репетициях в сельском клубе. И вдруг, когда совсем стемнело, привычную тишину вечера потревожил взрыв гранаты или снаряда. Взрыв далекий, глухой, напугавший всех своей неожиданностью. Встревоженные участники самодеятельности выбежали во двор. Со стороны Варваровки четко улавливались пулеметные очереди, отдельные винтовочные выстрелы. Великжанов крикнул своим, и все пограничники помчались на заставу.
Вскоре со стороны Колокольни тоже послышались глухие выстрелы, а через несколько минут громко застучали пулеметы почти рядом, чуть правее Лугин. Клуб опустел. Симон Голота собрал свою бригаду содействия и, вооруженный наганом и клинком, повел своих
А на заставе поднятые по команде «в ружье» бойцы уже разбегались навстречу стрельбе. Кто на тачанке, кто верхом… Байда с Егоровым спешили со своей группой к Варваровке. Кольцов с Великжановым — к Колокольне. Оборону Лугин и заставы возглавил Тимощенко. Подоспевший со своими хлопцами Голота поступил под его начало и выдвинулся на северную окраину села. Стрельба уже распространилась по всему участку. Застава вступила в бой с тремя группами диверсантов.
Поручик Морочило легко нашел повод для провокационного налета, о подлинной цели которого Шмитц ничего ему не сказал.
— Мы отберем несколько телок из стада Кравецкого, погоняем их до испуга и с наступлением темноты направим через Збруч, — изложил он свой план Шмитцу. — Кто захватил? Конечно, пограничники или местные большевики. А потом пусть выясняют…
Обгоняя Симона Голоту, Варвара побежала на выстрелы. Там Павел. И ей казалось, что если она будет рядом, ничего страшного с ним не случится. Довольно ей того, что произошло с Николаем.
Павел действительно шел с группой Байды. Но, когда против Лугин началась стрельба, политрук отправил его на заставу: такой крупной диверсии еще не было.
— Передай Тимощенко, пусть немедленно позвонит в комендатуру и вызывает резервную…
Денисенко спешит, вслушивается в перестрелку. И вдруг какая-то тень взметнулась слева и сильный удар по голове оглушил его. На короткое мгновение потемнело в глазах, он пошатнулся, хватаясь за голые ветки, и, превозмогая боль в голове, бросился за неизвестным. «Уйдет, сволочь, надо стрелять..» Он остановился, вскинул винтовку к плечу, но бежавший вдруг подпрыгнул и упал, словно споткнулся о невидимую преграду.
— Паша-а! — услышал очень знакомый ему женский голос.
«Почему она здесь?» — удивился Денисенко и побежал на крик.
Сильное тело Варвары извивается по земле, а нарушитель пытается оторвать ее руки от своего горла. Денисенко рывком вывернул ему руки и прижал к земле.
Только теперь он присмотрелся к Варваре: растерянная, напуганная девушка дрожала всем телом. Она еще не осознала, что произошло, но ее Павел был здесь, рядом, живой…
При обыске у нарушителя обнаружили целлулоидный пакет с порошком, записную книжечку, испещренную какими-то знаками, и стопку советских ассигнаций, — одним словом, все то, чем обычно снабжают шпионов, диверсантов.
Постепенно затихая, перестрелка продолжалась до полуночи. Перепуганные телки убежали восвояси. Когда прибыл комендант участка с резервной заставой, на границе стояла тихая ночь. Только бойцы, взбудораженные неожиданными событиями, не могли уснуть, делясь впечатлениями от этого странного происшествия.
О Варваре Сокол уже ходили легенды: шутка ли! — девушка задержала и обезоружила шпиона! Денисенко слушал и таял от удовольствия.
Обсуждая события, командиры заставы пришли к единодушному мнению: история с телками затеяна для того, чтобы под шумок перебросить разведчика. Он задержан. Следовательно, враг потерпел полное поражение. Зачем же комендант приказал немедленно начать поиск и с ходу бросил в тыл резервную заставу?