Тридцатилетняя война
Шрифт:
В мае 1630 года Фердинанд попросил Валленштейна отправить в Италию тридцать тысяч солдат, но не под его командованием, а под началом итальянского наемника Коллальто, кем, собственно, испанская партия в Вене давно и хотела заменить имперского полководца. Валленштейн ответил категорическим отказом, заявив, что не отдаст ни одного солдата [663] . Начало разрыву с императором было положено.
Чуть раньше в том же месяце советники короля Швеции позволили своему монарху убедить их в том, что жизнь в стране остановится, если шведы незамедлительно не вторгнутся в Германию [664] . И 29 мая, вверив совету своего единственного ребенка, принцессу Кристину, Густав Адольф отплыл из Стокгольма [665] . Ришелье называл его «восходящим солнцем» [666] , Максимилиан Баварский — «протестантским Мессией» [667] , но для Фердинанда Габсбурга он был всего лишь «ничтожным узурпатором» [668] в мерзлой стране на арктической окраине цивилизации. Если он так легко справился с датским королем, то ему ничего не стоит обрубить руки этой «шведской каналье» [669] .
663
Hallwich, Briefe undAkten f"ur Geschichte Wallensteins, Vienna, 1912, I, p. 33; Kiewning, I, pp. 147-148; II, pp. 26, 377, 462.
664
Svenska Riksradets Prolokoll, II, p. 2.
665
Archenholtz, Historische Merkw"urdigkeiten, Leipzig, 1751, II, p. 29.
666
Richelieu, Memoires, ed. Petitot, II, XXV, p. 119.
667
Hurter, Ferdinand II, X, p. 231.
668
Фердинанд, конечно, считал законным королем Швеции Сигизмунда III Польского.
669
Foerster, Wallenstein, I, p. 387.
Над Валленштейном нависла угроза. «Я больше воюю с кучкой министров, а не с врагом», — говорил он [670] . Против генерала ополчились все имперские советники. Его войска, оккупировавшие наследственные земли, подрывали мизерные ресурсы короны, поборы порочили Фердинанда. «Долго ли еще мне оставаться курфюрстом и хозяином своих земель?» — писал в Вену курфюрст Бранденбурга. Ему приходилось не только содержать войска, расквартированные в провинции, но и оплачивать военные контрибуции за других. «Мне не известно, с кем и почему мы воюем?» — задавал он резонный вопрос [671] . Действительно, после заключения Любекского мира теоретически войны не было.
670
Chlumecky, p. 218.
671
Hallwich, Briefe und Akten, I, pp. 12—19.
Самая большая опасность для Валленштейна исходила от вознегодовавшего Максимилиана. В Мюнхене он откровенно говорил французскому посланнику о том, что намерен заставить императора начать разоружаться. Ходили слухи, будто он может неожиданно оспорить наследственность императорской короны и заявить претензии на трон, что он собирался сделать, но так и не сделал еще в 1619 году. Максимилиан якобы сам захочет быть избранным римским королем и перебежит дорогу императорскому сыну. Французский агент тайно сообщил об этом английскому агенту в прошлом году, когда они коротали время в лагере шведского короля в Пруссии. «Полагаю, что это не сладкое пение французского соловья», — сообщал англичанин на родину [672] . Когда несколько позднее лига под напором Максимилиана одобрила выделение средств для армии Тилли на случай чрезвычайных обстоятельств [673] , стало ясно, что Максимилиан усвоил технику Валленштейна и «французский соловей» неспроста пел свою песню.
672
Roe, Negotiations, p. 43.
673
Lundorp, III, pp. 1084-1088.
В марте 1630 года курфюрст Майнца объявил коллегам о том, что летом в Регенсбурге созывается собрание [674] . У Фердинанда до конца мая оставалось время на подготовку к новым испытаниям. Он намеревался добиться избрания сына римским королем и принести ради этого в жертву Валленштейна — император созрел для такого шага, — однако теперь ему надо было учесть и желания испанских кузенов, то есть убедить курфюрстов послать войска на войну с голландцами. Увольнением Валленштейна он наверняка решит одну из двух проблем, однако император хотел получить и то и другое. Мадридское правительство требовало от него действий в русле испанской политики. Более того, оно спровоцировало французов на то, чтобы играть активную роль в Германии. Сначала Ришелье отвел от шведского короля польскую угрозу, затем связался с голландцами, теперь изъявил готовность направить своих представителей на собрание в Регенсбурге, которые под прикрытием переговоров от имени французского герцога Мантуи будут так или иначе влиять на курфюрстов Священной Римской империи.
674
Ibid., IV, p. 45.
Сам Фердинанд еще мог бы справиться с недружной компанией князей, однако ему, понукаемому испанскими кузенами, труднее будет иметь дело с князьями, за спиной которых оказался Ришелье. Собрание в Регенсбурге, состоявшееся в 1630 году, стало прелюдией к конфликту между Бурбонами и Габсбургами, но не эпилогом войны. Фердинанд не отказался от своей политики, он еще не довел ее до конца, ему надо было ее слегка подправить.
6
Летом 1930 года в Германии войны не было. С уходом датского короля вооруженное сопротивление протестантов прекратилось. Собранию курфюрстов предстояло благословить наступивший мир, разрешить насущные проблемы и демобилизовать армию.
За десять лет войны половина территории империи, если не больше, подверглась оккупации или нашествию войск, приносивших с собой несчастья, болезни, голод и страшную чуму. Добавили бед неурожаи, следовавшие один за другим в 1625—1628 годах. Чума косила истощенных людей, полностью вымирали лагеря беженцев. Нищета и голод убивали в человеке чувства собственного достоинства и стыдливости. Уже более не считалось зазорным просить подаяние. Добропорядочные бюргеры не стыдились выпрашивать милостыню в соседних домах [675] , и благотворительность иссякла не из-за отсутствия сердоболия и сострадания, а из-за нехватки средств. Изгнанные пасторы превратились в странников и бродили по землям, надеясь найти тех, кто не просто захочет, а сможет приютить их. В Верхнем Пфальце католические священники умоляли правительство помочь своим униженным и нищенствующим
675
Andreae, III, р. 109.
676
HogI, Die Gegenreformation in Waldsassen, Regensburg, 1905, p. 78.
В Тироле в 1628 году перемалывали на хлеб бобовые стебли, в Нассау в 1630-м — желуди и корни [677] . Даже в Баварии на дорогах лежали неубранные трупы умерших от голода [678] . На берегах Хафеля урожай в 1627 году обещал быть неплохим, но отступавшие датчане и преследовавшие их имперцы уничтожили его [679] . «Я слышу только стенания и вижу только мертвецов, — писал в 1629 году сэр Томас Роу из портового города Эльбинга в Данцигском заливе. — Проехав восемьдесят английских миль, мы не нашли ни одного целого дома, в котором можно было бы остановиться на ночлег; нам встретились лишь несколько изможденных женщин и детей, копавшихся в кучах навоза в поисках зерна» [680] .
677
Lammert, pp. 97, 109.
678
Ibid., p. 119.
679
Gebauer, Kurbrandenburg in der Krisis des Jahres 1627, pp. 127—129.
680
Roe, Negotiations, pp. 36—38.
Не важно, в каком бедственном положении находились люди. Солдаты продолжали грабить и истязать. «Мечом возделать землю, мечом снять урожай» [681] , — пела солдатня и с энтузиазмом делала то, о чем пела. В одном Кольберге наемники спалили пять церквей со всеми амбарами и складами, и поджигали они дома и храмы чаше всего ради забавы, посмотреть на огромные костры. Для этого же солдаты стреляли в стога сена, а однажды испепелили четверть города, вернулись, когда дома сгорели дотла, и забрали у жертв, спрятавшихся в церкви, все, что те успели спасти от огня [682] . Оккупанты сознательно сжигали ухоженные предместья, где бюргеры разводили сады и огороды, чтобы освободить место для фортификационных сооружений [683] .
681
Ziegler, Deutsche Soldatenlieder, Leipzig, 1884, p. 18.
682
Cosmus von Simmern, Bericht uberdie von ihm erlebten Geschichtsereignisse. Baltische Studien, XI, pp. 28, 47—48.
683
Cosmus von Simmern, p. 34.
На обратной стороне перечня жалоб бургомистр Швейдница начертал слова молитвы [684] , обращая свои претензии в том числе и к Господу. Офицеры Тилли приказывали сбрасывать церковные шпили и выплавлять свинец, а по Эльбе ввели новые поборы с населения [685] . Но если города даже и исполняли все требования, не было никаких гарантий, что деньги или провизия достанутся солдатам и не будет новых вымогательств. Один офицер переплавил для себя конфискованное серебряное блюдо, на котором ему подавали обед [686] . Правда, Валленштейн наказывал командиров, занижавших численность солдат в ротах, чтобы присвоить лишние деньги [687] .
684
J. Krebs, Die Drangsale der Stadt Schweidnitz. Zeitschrift des Vereins fur Geschichte und Altertum Schlesiens, XIV, p. 36.
685
Hurter, Zur Geschichte Wallensteins, p. 47.
686
Simmern, p. 37.
687
Lundorp, III, p. 996.
В Тюрингии отряд из воинства Валленштейна, напившись в одном из подвальчиков, которыми знамениты эти места и по сей день, развлекался тем, что стрелял в низкие окна по ногам прохожих [688] .
В Бранденбургской марке солдаты хватали уважаемых бюргеров, привязывали к лошадиным хвостам, заставляя бежать за ними по избитым дорогам, или запихивали под стол или лавку и держали там всю ночь [689] . Вражда с солдатами усугубляла и без того тяжелую жизнь в городах. Гражданская война между войсками и крестьянами разгоралась то тут, то там; в Дитмаршене она сопровождалась ежедневными убийствами, поджогами, налетами на полевые лагеря и ответными расправами с целыми деревнями [690] . Гриммельсхаузен в своем романе «Симплициссимус» описывает многие ужасы войны, то, как солдаты засовывают большие пальцы несчастных крестьян в пистолеты, имитируя пыточные тиски, обтягивают веревкой голову до тех пор, пока глаза не вылезают из орбит, поджаривают на костре или в печи, заливают в рот помои, что впоследствии получило название «шведского коктейля». Они придумали и такое спортивное развлечение: выстраивали узников в ряд, одного за другим, и расстреливали, заключая пари и соревнуясь в том, кто уложит больше жертв одним выстрелом [691] .
688
Einert, Ein Thiiringer Landpfarrer. Arnstadt, 1893, pp. 2—3.
689
Gindely, Waldstein wdhrend seines ersten Generalats, I, pp. 348 f.
690
Die Bauernchronik des Hartich Sierk. Flensburg, 1925, pp. 173—175.
691
Grimmelshausen, Simplicissimus, I, IV, XIV. Романист, испытавший и на себе некоторые описанные им военные эпизоды, безусловно, имел право на определенную компиляцию историй. Один критик обратил внимание на поразительное сходство одной из сцен и гравюры Калло, отображавшей тот же самый сюжет — разграбление крестьянского дома. И писатель и художник воспроизвели самые различные формы глумления человека над человеком. Такие надругательства, конечно, совершались, но не обязательно в один и тот же день и в одном и том же месте.