Тридцатилетняя война

Веджвуд Сесили Вероника

Пока Габсбурги готовились к наступлению в империи, происходили благоприятные для них перемены и за ее пределами. Престарелая эрцгерцогиня Изабелла зимой умерла. Перед кончиной она наказала Гастону, герцогу Орлеанскому, приехавшему ее навестить, не забывать мать, высланную из Франции [1045] . А еще раньше эрцгерцогиня со всеми почестями, подобающими дочери короля [1046] , приняла жену Гастона, Маргариту Лотарингскую. И, уходя на тот свет, она пыталась сделать все для того, чтобы эти никчемные отщепенцы не примирились с королем Франции [1047] , а продолжали оставаться орудием в борьбе против французской монархии. После смерти эрцгерцогини временное правительство в Брюсселе частично осуществило ее желания, заключив договор об альянсе с Гастоном Орлеанским и побудив к мятежу герцога Лотарингского. Таким образом, ставленники Габсбургов вновь растормошили бунтарей, доставлявших хлопоты Франции. Летом они, подавляя стремление своих фламандских подданных к миру, распустили Генеральные штаты, а посол, отправленный к Филиппу IV для урегулирования проблем, был в Мадриде арестован.

1045

A. Langel, Le Duel de Marie de Medicis et de Richelieu. Revue des Deux Mondes, Nov. 1877, p. 362.

1046

Avenel, IV,

р. 480. Маргарита была дочерью не короля, а лотарингского герцога Франциска II. — Примеч. пер.

1047

Lonchay and Cuvelier, II, p. 718.

Ришелье выполнил вторую часть сценария. Он возобновил договор с Республикой Соединенных провинций [1048] , отказался признать брак Гастона с Маргаритой Лотарингской и послал армию, чтобы утихомирить ее неугомонного брата герцога Карла. В Париже маленькая принцесса крови, единственный ребенок Гастона, настоящий сорванец, носилась по Лувру, распевая хулиганские песни о кардинале, услышанные ею где-то. В семь лет она уже была бунтарем [1049] .

1048

Aitzema, op. cit„ pp. 94—95.

1049

Memoires de la Grande Mademoiselle, ed. Petitot, 11, xl, p. 373.

Но центром притяжения интересов Бурбонов и Габсбургов по-прежнему оставалась Германия, где Фекьер осторожно и ненавязчиво усиливал позиции Ришелье. Весной 1634 года во Франкфурте-на-Майне состоялось собрание Хайльброннской лиги. За время, истекшее после предыдущей встречи, произошли некоторые изменения: внешне казалось, что положение французов и шведов осталось таким же, однако на самом деле влияние Оксеншерны уменьшилось, а Фекьер почувствовал себя смелее и увереннее.

Перед ним стояли более легкие задачи. У француза была одна цель в Германии — добиться того, чтобы немцы не могли обойтись без помощи Франции. После создания Хайльброннской лиги он последовательно отрывал князей и сословия от шведов, используя организацию Оксеншерны для переманивания и подкупа его союзников [1050] . Его влияние возрастало, а Оксеншерны — падало.

1050

Feuquieres, pp. 96-98, 103, 195, 243, 285.

Шведского канцлера вряд ли можно обвинять в том, что он терял доверие союзников. У него было столько проблем, что он в одиночку просто не мог с ними справиться. Самая большая беда — армия. При Густаве Адольфе конгломерат из шведских войск и германских рекрутов как-то еще сохранял единство. Но буря назревала еще до гибели короля и во всю силу обрушилась на Оксеншерну.

После Лютцена в Германии оставались четыре армии: Густава Горна, Юхана Банера, Вильгельма Гессен-Кассельского и Бернхарда Саксен-Веймарского. Из четырех командующих первые два были шведскими маршалами, неукоснительно исполнявшими приказы шведского правительства. Третьего можно было считать единственным реальным независимым союзником шведов помимо, конечно, Иоганна Георга: войско Вильгельма Гессен-Кассельского было небольшим, но прекрасно организованным и управляемым, полностью самостоятельным соединением. Проблемы создавал четвертый командующий — Бернхард Саксен-Веймарский.

В принципе в армии он занимал такое же положение, как Горн или Банер, то есть служил шведской короне [1051] . Но Бернхард имел наглость во всеуслышание заявлять, что король должен завидовать ему, и еще до битвы при Лютцене претендовал на отдельное, самостоятельное командование войсками [1052] . После сражения, которое было выиграно во многом благодаря его ловкости и умению, он действительно оставался единственным человеком, способным заменить Густава Адольфа.

1051

Struck, p. 20, п. 3.

1052

Roese, HerzogBernhardderGrosse. Weimar, 1828—1829,1, pp. 174— 175.

Характер Бернхарда малоизвестен. Судя по его запискам и действиям, нельзя сказать, что это была обаятельная личность. Он был скорее человеком жестким и грубым. «Imperare sibimaximum imperium est» [1053] — эти банальные слова он начертал на рукописной книге, достойной саксонца [1054] . Считается, что Бернхард Саксен-Веймарский отличался редким самообладанием, выдержкой, целомудрием, необычайной смелостью и набожностью. Однако лицо его, представленное на гравюрах, непривлекательно: низкий лоб, тяжелый, тусклый взгляд, неприятный эгоистичный рот. Старшим братом ему приходился тот самый Вильгельм Веймарский, который пытался создать «союз патриотов» в 1622 году и попал в плен при Штадтлоне [1055] . Этот мягкосердечный, любезнейший и пессимистичный князь [1056] тоже командовал шведской армией, но Бернхард грубо и безжалостно убрал его со своей дороги.

1053

«Власть над собой — высшая власть», афоризм Сенеки {лат.).

1054

MelchiorJauch undsein Stammbuch. Archiv f"ur Sachsische Geschichte, IV, p. 208.

1055

См. выше в главе четвертой.

1056

Aubery, Memoires de Richelieu, p. 395.

Человеку не просто честолюбивому, а остро переживавшему за свою нацию и княжеский род, ему досаждало любое иностранное господство, в данном случае шведское. Он держался независимо, и на него навесили ярлык патриота-индивидуалиста. Индивидуалистом он, конечно, был; насчет его патриотизма свидетельств гораздо меньше. «Превосходный командующий, — писал о нем Ришелье, — но настолько поглощен самим собой, что в нем никогда нельзя быть уверенным» [1057] .

Другим

претендентом на командование армиями был Густав Горн. При жизни короля Горн и Оксеншерна в равной мере были его правой рукой [1058] . И это никого не удивляло, поскольку в своей профессии маршал ни в чем не уступал канцлеру. В роли главнокомандующего Горн устраивал Оксеншерну больше, чем Бернхард: канцлер все-таки приходился маршалу тестем, и они прекрасно ладили друг с другом уже много лет. Бернхард, однако, считал иначе. Говорили, будто он как-то сказал, что один германский князь стоит десятка шведских дворян. Для него были приемлемы только два варианта: если он не может стоять выше Горна, то по крайней мере должен занимать равное и независимое положение. Когда командующие встретились прошлым летом на границе Баварии, Бернхард высокомерно потребовал для себя титул генералиссимуса. Горн не столь высокомерно, но тем не менее так же твердо предложил ему звание генерал-лейтенанта [1059] . Однако между ними имелись более серьезные политические и стратегические разногласия. Горн, в большей мере дальновидный, хотя, может быть, и менее одаренный полководец, хотел сосредоточиться на верховьях Рейна и там дать решающий отпор австрийско-испанским армиям. Для Бернхарда главное место в войне занимали его личные интересы [1060] . Летом 1633 года он вдруг потребовал отдать ему герцогство Франконию. Его претензию можно расценить двояко. Возможно, он загорелся желанием получить вознаграждение, как это делал Мансфельд, а может быть, исходил из того, что, забрав земли, попавшие в руки к шведам, отвоюет хотя бы часть своего отечества и отстоит интересы нации. Аксель Оксеншерна пошел ему навстречу, подписал патент, учреждающий Франконское герцогство под шведской короной [1061] , и частично разрешил проблему субординации, согласившись на свободный альянс с новым герцогом по той же модели, по которой он возобновил союз с Вильгельмом Гессен-Кассельским [1062] .

1057

Hanotaux and le Due de la Force: Revue des Deux Mondes, March, 1935, p. 380.

1058

J.V. Andreae, GustaviAdolphi Suecorum Regis Memoria. Berlin, 1844, p. 13.

1059

Brefvexling, II, viii, pp. 126 ff.; Pufendorf, VIII, p. 40.

1060

K. Jacob, Von Lutzen nach Nordlingen. Strassburg, 1904. pp. 65—66, 166-167.

1061

Sverges Traktater, V, ii, pp. 92—100.

1062

Ibid., pp. 71-74, 105-109.

Эти трения, конечно, вредили Оксеншерне и играли на руку Фекьеру: еще в апреле 1633 года он попытался отбить у шведов тщеславного Бернхарда и привязать его к Франции [1063] . Тревожила и обстановка в армии. Французы выплачивали субсидии нерегулярно, система распределения средств давала сбои еще при жизни короля, а после его гибели стала еще хуже, вызывая недовольство среди солдат и офицеров и приведя в конце концов к мятежам. Бунт погасили, частично выплатив жалованье и раздав германские поместья самым воинственным офицерам [1064] . Опасность большого взрыва миновала, но не исчезла. Оксеншерна понимал, что ему теперь надо сохранять мир между двумя генералами и спокойствие в войсках, если все-таки война продлится. Пока ему удавалось утихомирить офицеров крохами германской земли, но тем самым он досаждал германским союзникам в Хайльброннской лиге, хотя один голландский политик и писал в апреле 1634 года: «J'ai peur qu'enfin tout ne s'eclate contre les Suedois» [1065] . [1066]

1063

Feuquieres, II, p. 96.

1064

Brefvexling, II, viii, pp. 97, 110, 124, 248 f.; VI, pp. 51-52.

1065

Prinsterer, II, iii, p. 55.

1066

«Боюсь, что в конце концов никто не пойдет против шведов» (фр.).

Когда представители лиги собрались во Франкфурте весной 1634 года, они ополчились против предложений Оксеншерны, особенно в отношении компенсаций для Швеции [1067] . Это было малоутешительно для канцлера, намеревавшегося подключить к лиге Нижнесаксонский и Верхнесаксонский округа [1068] и не желавшего, чтобы их послы знали о разногласиях в его организации. Попытки завлечь Иоганна Георга в лагерь своих союзников закончились неудачей: курфюрст ответил на это призывом ко всем честным немцам не поддаваться лицемерию чужеземцев [1069] .

1067

Lundorp, IV, pp. 425-427.

1068

Brefvaxling mellan Oxenstierna och Svenska Regeringen. Handlungen rorande Skandinaviens Historia, XXIX, pp. 251—252.

1069

Lundorp, IV, pp. 384-389.

Пользуясь разбродом в стане союзников Оксеншерны, Фекьер вновь предложил помощь Франции. Его король готов поддержать дело протестантов и деньгами, и дипломатией, и денег он может дать гораздо больше, чем шведская корона, в обмен на очень маленькую уступку. Ему нужна на время войны лишь крепость Филипсбург на Рейне [1070] . Город, располагавшийся на землях епископа Шпейера на правом берегу реки, сдался шведам еще в начале года и формально входил в Хайльброннскую лигу. Если князья дадут свое согласие, то Оксеншерна не может выступить против их решения без того, чтобы не углубить раскол. В то же время уступка означала бы изменение баланса сил влияния в пользу Ришелье.

1070

Ibid., pp. 416—418; Feuquieres, 11, p. 35.