Тридцатого уничтожить!
Шрифт:
Шкипер сухогруза, заметив трудолюбие и безотказность новичка, которому платить можно было поменьше, оставил Савелия и на следующий рейс, выправил ему за небольшую мзду хлипкое удостоверение личности и зачислил в состав команды. Конечно, документ был ненадежный, но он предоставлял хоть какие-то права.
И все было бы хорошо, но судьбе суждено было распорядиться по-своему. В один из рейсов сухогруз, загруженный, как говорится, "под завязку", не выдержал небольшого волнения на море и спокойненько отправился в царство Нептуна.
Большая
Савелий не знал, что именно в эти дни, точнее сказать, в единю этих дней, в Центральной России произошло событие, имевшее самое непосредственное отношение, к его судьбе, определившее его ближайшее будущее, в котором Савелию пришлось пройти через тяжелые, порой смертельные испытания. Насколько удивительно иногда переплетаются человеческие судьбы! Казалось бы, где Россия и где в это время находился Савелий, а вот поди ж ты... Переплелись завязались в один узелок.
ЗАХВАТ СКЛАДА С ОРУЖИЕМ
Это событие произошло в одну из южных ночей. Ночь была темной, предгрозовой: свинцовые тучи плотно нависли над землей до самого горизонта и еще больше усиливали обволакивающую чернильную темноту.
По проселочной дороге на малых оборотах, явно стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, двигались две военные машины покрытый брезентом "Уазик" и мощный "Урал" с брезентовым верхом.
В кабине "УАЗика" сидело четверо. Водитель, молодой крепкий парень лет двадцати, был одет для маскировки в солдатскую форму. Он уверенно вел машину, несмотря на то, что они ехали с погашенными фарами. Рядом с ним сидел мужчина лет двадцати пяти в такой же форме, но с капитанскими погонами. Его глаза были прикрыты, и казалось, что он дремал, но прямая спина и напряженные мышцы его мощной шеи говорили о готовности к стремительным действиям.
На заднем сиденье, прямо за капитаном, сидел огромный лысый детина в форме прапорщика. Его военное кепи лежало на коленях и постоянно падало на пол, а он постоянно его поднимал и снова укладывал на то же место. Из его нагрудного кармана выглядывала портативная рация. Сидящий рядом с "прапорщиком" мужчина, в отличие от остальных, был одет в элегантный штатский костюм серого цвета. Он нет-нет да и бросал пронзительные взгляды по сторонам. Водитель, не оборачиваясь, негромко сказал:
– Через пять минут будем на месте. Лысый "прапорщик" вытащил из кармана
– Внимание фургону! Вас вызывает Шестой!
– Фургон слушает, Шестой!
– мгновенно отозвался тихий голос из рации.
– Пятиминутная готовность! Как поняли?
– Вас поняли, Шестой, пятиминутная готовность!
– Отбой!
– сказал "прапорщик", выключил рацию и сунул ее в карман,
В это время по брезентовой крыше "УАЗика" звонко застучали крупные капли дождя. Они стучали все быстрее и быстрее, и вскоре дождь сплошным потоком обрушился на землю. Казалось, что небеса, накопив в огромной чаше тонны воды, опрокинули ее, заливая все вокруг.
Щетки на лобовом стекле с трудом справлялись со своей работой, монотонно ширкая туда-сюда, словно отсчитывая секунды и почти совпадая с биением сердца: вжик-вжик... тук-тук... вжик-вжик... туктук...
Эта какофония подействовала на нервы "капитана"; его челюсти стали нервно сжиматься и разжиматься, а глаза беспокойно забегали по сторонам.
На его нервозность обратил внимание мужчина в штатском: бросив на "капитана" быстрый цепкий взгляд, он что-то записал в своем блокноте. Затем положил тяжелую руку на его плечо и вкрадчиво произнес:
– Ты что. Двадцать первый, плохо себя чувствуешь?
– Все нормально, Психолог, не боись!
– сквозь зубы процедил "капитан" и попытался улыбнуться. Мужчина и убрал руку с плеча "капитана". После этого он вновь сделал какую-то запись в блокноте.
"Прапорщик" нахмурился и взглянул на него. Мужчина в штатском усмехнулся и повернул блокнот к "прапорщику", чтобы тот смог прочитать написанное:
"Если Двадцать первый вернется с этого задания, то необходимо будет поработать с ним индивидуально."
Лысый удивленно покачал головой, но ничего не сказал, а про себя подумал: "Нужно будет подстраховать Двадцать первого".
Наконец свет фар, которые включил водитель, высветил плотные ряды колючей проволоки. Проехав еще с минуту, "Уазик" остановился прямо перед воротами из колючей проволоки, за которыми, чуть слева, укрывшись от дождя под грибком, стоял часовой с автоматом на груди.
Услыхав шум подъехавшей машины, он вышел изпод грибка, подошел к воротам и с тревогой взглянул на незнакомого капитана, выходящего из кабины "УАЗика"
– Стой! Кто идет!?
– воскликнул часовой.
– Где начальник караула?
– строго спросил "капитан", подходя вплотную к воротам.
– Стой! Стрелять буду!
– выкрикнул часовой, передергивая затвор.
Единственное, что успел сделать он, это дослать патрон: "капитан" выхватил из-за пояса пистолет с глушителем и выстрелил в часового. Пуля попала ему прямо в сердце и откинула назад. Зацепившись за колючую проволоку, тело повисло на ней. Казалось, что молодой солдат решил отдохнуть на посту, подставив свое красивое лицо июльскому дождю.