Тридевять небес
Шрифт:
Капитан говорил все это, испытывая остро нарастающее наслаждение. И говоря, видел, как меняется лицо гангстера, прямо-таки читал по этому лицу отказ мозга воспринимать происходящее. Чтобы жертва так базарила?.. Да нет, ну нет же!
Картина мира треснула.
Парня как-то кинуло сразу и в жар и в холод. Кто эти двое?! Не фраера? Тот сзади, что-то больно здоровый, в самом деле… И страха нет, по рожам видно. До сих пор все, кого бандитская троица брала на гоп-стоп, сразу бледнели, тряслись всеми поджилками – а этим хоть бы хны. Не шелохнулись.
И
Мысль заметалась бешено, но впустую, как заяц от волка бегая от другой мысли. Ответка! Надо отвечать! Тут же! Иначе – гроб.
Собственно, этого и добивался Абакумов: загнать главаря в тупик, откуда лишь один выход: бой. В блатном мире законы хоть и неписанные, но стальные. За всякое лишнее слово следует сразу же предъявлять. Не сделал этого – все, ты никто, пыль. А если борзо вякнул не блатной, а фраер, то такого надо жмурить сразу. То есть кончать.
Капитан прекрасно представлял, как закипают сейчас мозги придурка. Понятно, до него доходит, что он не на тех напал, и легкой жизни тут не жди. Но и сдавать нельзя. Никак! Конец всему. Для тех двоих он, их главарь, сразу же превратится в грязь.
– Ну что? – Абакумов прищурился. – Очко сыграло? Штаны пора менять? Ну так иди, мамаша выстирает… Чего встал? Прилип уже говном к земле? Ну, тогда стой, а мы пошли.
Будь обитатель заграничного пальто поумнее, он, возможно, как-то и выкрутился бы. Перевел разговор в режим черного юмора, а когда противники расслабятся – кто знает, может и сработал бы мгновенно – трое против двоих, шансы есть. Но столь сложного проекта разум уличного бандита породить не мог.
– Ты чего, сука?..
Вот на это его хватило. Убийственно-зловещим тоном, годным пугать робких прохожих. Абакумов и отреагировал соответственно:
– Клопов пугай, гнида.
Вроде бы еще что-то хотел добавить к этому пожеланию, но тут неожиданно вышли из столбняка два ассистента, до сих пор стоявшие безмолвными столбами. Сработало, наконец, позднее зажигание.
– Слышь, ты… – грубо заговорил тот, что слева и сделал полшага вперед.
Точнее, не сделал. Не успел. Только шевельнулся. И скрючился от нестерпимой боли, ударившей вспышкой, ослепившей и напрочь отбившей разум. Какой бы ни был, но и тот исчез во взрыве боли и шока.
Ведя саркастический разговор с вожаком шайки, Абакумов ухитрялся периферийным зрением держать в зоне внимания и рядовых грабителей. Те совсем туго обалдевали от дерзких слов амбала, в их дремучих головах такая модель поведения тем более существовать не могла – так же как, напротив, в сознании образованного человека нет места чертям, домовым и кикиморам. Представьте себе современного инженера или врача, нос к носу столкнувшегося с самым что ни на есть живым лешим – вот примерно такая же реакция была у этих двух.
Они долго и тупо дозревали до того, что сказка стала былью, и дозрели все-таки. Дошло, что их лидера дерзко запомоили, и они, его кореша, обязаны
Стоявший левее был из этих двух повыше рангом. Он и открыл рот:
– Слышь, ты…
Капитан Абакумов чутко схватывал все то, что происходит сзади, и достаточно точно представлял, где находятся оба недоумка. Но хриплый голос обозначил ориентир безошибочно.
Резко толкнувшись левой ногой, правым каблуком капитан со страшной силой врезал в колено. В самую точку! Н-на!
Противный треск костей и связок.
– А-а! – вскрик-выдох. Бандита скрючило.
И жесточайший удар локтем в переносицу. Гопника бросило назад.
Другим локтем в челюсть второму, с доворотом корпуса – на! Хруст зубов. Нокаут. Как стоял, так и рухнул сломанной куклой и мягко завалился вбок.
Главарь смотрел на это остановившимся взглядом, совершая бессмысленные глотательные движения.
– Ну что, – жутко осклабился Абакумов, – продолжим?
Тот все смотрел немо и завороженно. Черт знает, что творилось в его башке. Но c тем же заторможенным видом он полез за пазуху, откуда вытащил финский нож с клинком-«щучкой».
– О как, – не удивился капитан. – Фехтование? Ну, попробуем.
Грабителя отчаянно разрывало, до одури, до немоты. Он чуял, что лучший выход сейчас – развернуться и бежать без оглядки, чем дальше, тем лучше. Но дурное самолюбие не позволяло.
Он сделал вялый выпад ножом, примитивный, без финтов, но видно, что этому его кто-то когда-то учил. Конечно, Абакумов легко ушел от тычка, легко перехватил руку, крутанул ее.
–Ап! – подавился собственным всхлипом горе-гангстер.
Рывком капитан развернул нападающего спиной к себе. Тот ощутил, что обе его руки словно угодили в стальные клещи, дернулся, но вышло что-то вроде судороги, лишь шляпа слетела.
– Самое то, – ухмыльнулся Абакумов.
Шестипудовой массой он швырнул противника в кирпичную стену, башкой вперед. Череп врезался в камень со звуком пустой фанерной коробки, а капитан тут же отбросил уже бесчувственное тряпочное тело назад.
Сержант смотрел на это с немым восторгом, как на живое кино. Начальник областного управления, без пяти минут генерал! – так про себя армейцы и НКВД-шники называли чинов от комбрига и выше (в НКВД комбригу равнялся майор госбезопасности) – с такими навыками рукопашной. Вот это да, вот это класс! Вот опер так опер!..
Ползучее восстановление царских воинских званий началось несколько лет назад, правда, подпоручики и поручики при этом превратились в лейтенантов и старших лейтенантов, а генеральские чины официально все еще были под запретом. Но ясно было, что не горами время, когда вернут и их.
– Ну, товарищ капитан… – только и вымолвил его спутник.
– Учись, сержант, – хмуро бросил Абакумов.
Теперь он сам вынул из потайного кармана куртки пистолет – бельгийский «Браунинг хай пауэр», подошел ко второму поверженному, начавшему подавать признаки жизни.