Тридевять земель
Шрифт:
— Я чувствовала не совсем тебя, – пояснила Канси. – Всё изменилось – твой запах, ощущение мыслей. Ты словно отдалился от меня – так, что уже становилось больно. И там, во сне, ты переживаешь сильную боль. Может, физическую. И это совсем не нормально. А доктор Карлен тоже ничего не нашёл… – Канси задумалась. – Я это так не оставлю. Надо разобраться. И скажи, почему «Ортем»? Ведь себя ты зовёшь «Артём».
Обалдеть! Она произнесла его имя совсем по-русски, точно, без акцента. Артём пояснил ей своё давнее решение: имя подчёркивает, что он не дома. Что это,
Канси покивала.
— Многие дети так делают, – пояснила она. – Другое имя – другая жизнь. Скажешь мне, если захочешь, чтобы я звала тебя так, как ты зовёшь себя сам. Полежишь ещё? Если всё прошло – пойдём, пробежимся. Вот увидишь, дурные мысли как ветром сдует!
Простые у неё советы. Позанимаемся гимнастикой, пробежим десяток километров, позанимаешься со штангой. Но что характерно – ведь помогает!
– - -
Анчири подробно расспросил – как Артём «включает» умение дросселя, сколько народу может «потянуть» за собой. Двенадцать тысяч – этот свой «рекорд» Артём помнил абсолютно точно. Помнил также, насколько устал в тот день – с ног валился в буквальном смысле уже минут через десять похода. Но успели, успели увести людей подальше от проснувшегося вулкана.
А на Плутонии «работать» дросселем оказалось труднее. Сам, вдвоём с Канси перемещался легко и входил в нужное состояние быстро, секунд за двадцать. Анчири не раз попросил уточнить, как много людей сможет увести за собой Артём. Дюжину, включая самого Артёма, удалось «затянуть» без труда. На всех произвело огромное впечатление, когда Артём устроил скоростное кругосветное путешествие. Его самого, уже привыкшего, вроде бы, к стихийным явлениям, впечатлила ползущая вслед за Плутоном огромная приливная волна – мимо которой они проскочили.
— Невероятно, – заключил Анчири, как только все высказались, бросая на Артёма и Канси восхищённые взгляды. – Настоящее волшебство, дети правы. Вам нужен отдых, Ортем. Не спорьте, я чувствую вашу усталость. Я покажу вам, куда нам нужно будет попасть, но это подождёт – важно, чтобы вы были в форме.
— Мне помочь? – уточнил Артём, глядя, как остальные участники эксперимента возводят временный лагерь. Чудеса технологий! Пусть большинство технологий для людей Плутонии закрыты – слишком мало нужных элементов – но и без этого их достижения поражают воображение. Палатки – по сути, настоящие дома – которые словно из семян вырастают. Двадцать минут – дом готов. Вырастает, словно диковинный овощ на огороде!
— Не сейчас. От тебя всё зависит, – пояснила Канси, за руку проводя его внутрь первого из домов. – Ты должен быть полон сил, остальное подождёт. Нет, - она мягко освободилась, когда он попытался обнять её. – Я знаю, что так приятнее. Но вдруг мне понравится, и не смогу остановиться?
– Она рассмеялась. – Не сейчас. Другой способ. Эффективнее, хотя и не так приятно.
Она села ему на колени, лицом к лицу и, как делала Карико – прижалась лбом к его лбу.
— Ни о чём не думай. Если не умеешь, думай обо всём подряд, постоянно
– - -
Артём подумал, что проснулся. Так и сидел, прижимая к себе Канси, лбом ко лбу, ощущая её дыхание и запах кожи. Не хотелось её отпускать – да она и сама не хотела. Но всё-таки нашла в себе силы выйти из их совместных целебных грёз.
— Нам пора. – Она соскочила с его колен и в который раз Артём поразился, насколько – с его точки зрения – они с Мариной похожи, и насколько обе похожи на Ингу. Невозможно забыть её, пусть даже прошло так много времени на Айуре, чем бы он ни был. – Ужасно волнуюсь!
– призналась она, снова подвязывая волосы хвостиком. – Ты и сам поймёшь, почему. Всё? Готов к путешествию?
– - -
Понятно, почему это место стало обязательным в ритуале посвящения во взрослые. Можно назвать его полюсом недоступности Плутонии – надо пересечь не только крайне неприятный пояс действующих вулканов, но и справиться с арктическим холодом – площадка, на которую он вывел команду, находится на географическом южном полюсе планеты. И да, здесь холодно.
В процессе путешествия, конечно, никому не холодно. Скорее уж жарко: чем выше скорость перемещения, тем выше температура окружающего пространства. Замерить его непросто, субъективно это градусов тридцать пять – тридцать шесть. Одна радость – воздух сухой.
…Площадка идеально круглая (замеряли, пояснила Канси; хоть это и не положено, сюда приходили повторно, поскольку не происходило обещанного – Создатель никому не являлся). А в центре – постамент, трёхгранная кварцевая призма (потом ему сказали, что кварцевая, на ощупь – лёд льдом). И на двух гранях из трёх – изображения человеческих ладоней. Правой и левой. Один человек вполне может приложить обе ладони. Но не помогало. Ни один человек, ни двое, ни в каких комбинациях пола, возраста и состояния приручения ничего не добивались.
— Какой воздух! – поразился Артём, после того, как минуты три все просто стояли, глядя вокруг. Люди Плутонии улыбались, на лицах – выражение, с которым, видимо, верующий человек находится в храме, в который не являлся слишком долго. – Какой свежий!
— Да, – согласился Анчири. – Можно попросить вас, Ортем?
Они попробовали приложить ладони – Артём и Анчири. Ни одна комбинация ни к чему не привела.
— Канси? Можно попросить вас? – Анчири ко всем обращается только на «вы» – кроме своих детей и своей женщины.
Канси кивнула, и подошла к призме, как показалось Артёму, с отчётливой робостью.
Это случилось, когда её ладонь легла на левый отпечаток, а ладонь Артёма – на правый.
Из-за призмы – из-за третьей грани – вышел человек. Жизнерадостный на вид, не голова – одуванчик: шарик коротких жёстких седых волос. Лет сорока на взгляд Артёма – или загорелый, или с примесью красной крови. В белом халате – в таких обычно изображали учёных в известных Артёму фильмах – и со значком на левом верхнем кармане халата. На значке русскими буквами написано: «Джозеф Делисс, генная инженерия».