Тридевять земель
Шрифт:
Что-то очень похожее, думал Артём, при этом не теряя сосредоточенности, не отвлекаясь от музыки и ритма. Мы все словно в океане: стихия под ногами – дикая, непредсказуемая, в любой момент готовая вырваться и поглотить всё, до чего дотянется. Мы все здесь на корабле – не зря родные и близкие прощаются со всеми, кто уходит в поход. Всякий раз прощаются – навсегда. И до слёз радуются тем, кто возвращается живым.
Yo ho, haul together, Hoist the colours high! Heave ho, thieves and beggars, Never shall we die!
Подхватило
The bell has been raised From its watery grave – Hear its sepulchral tone? A call to all Pay heed the squall And turn yourself to home.
Похоже, слова песни здесь знает не только Артём, поскольку многие стали подпевать – и без ошибок. И Артём почти воочию почувствовал себя на палубе пиратского корабля, только что после боя – есть убитые и раненые, порваны паруса и канаты, но все выжившие непреклонны и решительны.
Yo ho, haul together, Hoist the colours high! Heave ho, thieves and beggars, Never shall we die!
Теперь подпевало всё кафе – и с улицы заходили и заходили ещё люди, хотя мест уже почти и не было.
Yo ho, haul together, Hoist the colours high! Heave ho, thieves and beggars, Never shall we die!
Ощущение, что он на корабле становилось всё сильнее – на подлинном корабле среди моря, где никакие грязь, дым и смрад не могут заглушить ясного, чистого запаха свободы, и ощущения, что день прожит не зря.
Артём окончил песню – и поклонился собравшимся. Кафе взорвалось свистом и аплодисментами. Мари подошла к Артёму, обняла и поцеловала – в губы. Возгласы восторга и свист стали громче. Мари долго не отпускала его.
— Ещё, мсье Злотникофф! – крикнул кто-то, и кафе подхватило этот крик.
…Только после пяти песен ему разрешили сделать перерыв. На столе уже ожидала, помимо кружек, настоящая еда – мясо, тушёное с картошкой, зелень, приправы… Артём ощутил, до чего же он голоден.
— Отлично, друг мой! – Виктор тоже похлопал его по плечу. – И отличные песни. Давай, подкрепись, пока можно. В кости играешь?
Артём покачал головой.
— Научим. Мари, твоя очередь! Спой людям, дай человеку поесть!
– - -
Время текло, и текло, и текло. Спеть по нескольку раз успели трое из них, не считая Виктора – тот оставался непреклонен: слуха нет, голоса нет, не приставайте. У Мари оказался очень приятный, низкий голос – и баллады, которые она исполняла, собравшиеся приветствовали неизменным свистом и аплодисментами. Наконец, отыскалось время и для игры. Стало понятно, зачем монеты – на них и играли.
Удивительно, но Артёму везло чаще остальных. Впрочем, Фортуна – дама непостоянная, и кучки серебра на столе время от времени скапливались у разных углов. Давно Артёму не было так весело. Никто не говорил о походах, о случившемся
И, наконец, кости отложили, и все четверо переглянулись.
— Что ж, пора и по домам, – предложил Виктор. – Ещё увидимся.
Ему кивнули. Петров подмигнул Артёму, и тот понял, что сейчас произойдёт. Все, кроме Артёма, исчезли – были, и не стало их. Вот это умение, подумал Артём, входить в скольжение с места! Ему самому потребовалось встать и сделать один шаг по-настоящему. Серебро так и осталось на столе – и что-то подсказывало, что оно не останется там надолго. Несомненно, это подарок остальным – на удачу.
Похоже, в Париже дросселям не возбраняется передвигаться скольжением. Одно правило, действующее во всех городах: не проникать в жилища и здания без разрешения, входить туда, как входят все люди – пешком, на виду у всех, никакого скольжения.
Мари возникла рядом с ним, когда Артём, всё ещё в скольжении, пытался понять, где дом префекта, куда двигаться.
— Не туда, – сказала она. – Сегодня ты мой. Сопротивление бесполезно!
И повлекла его за собой.
– - -
— Свет! – приказала Мари. Странное место, напомнило Артёму убежище, или базу Корино – окон нет, двери не видно. Просторно, запах жилой – не застойный. – Не ищи дверь, не найдёшь. Я одна тут живу.
— Убежище? – предположил Артём. Мари кивнула, и вновь поцеловала его.
— Не чувствую, – она прикрыла глаза. – Ничего не чувствую. Там, в кафе, еле сдерживалась… а сейчас ничего.
— Ты устала? – предположил Артём. Мари покачала головой, не отпуская его.
— Со мной так всегда. Когда не нужно, ничего не чувствую, как деревянная. Останешься? Просто побудь рядом. Я слишком долго бываю одна.
…Артём ощутил, что Мари, рядом с ним, рывком уселась, судорожно всхлипнув. Сам собой повысил яркость ночник. Мари озиралась, её страх Артём ощущал всем существом. Он уселся, обнял её, она прижалась к его плечу, тяжело дыша. Затем… рассмеялась, и явно начала успокаиваться.
В ушах зазвенело. Артём ощутил, что на него – на них – смотрят, и повернул голову. Только чудом не завопил, и не бросился бежать – у кровати стояли десятки «зомби». Двое ближайших, меняя уродливые, неприятные лица, с неизменной улыбкой, наклонились – словно спрашивали: чего изволите? Артём ощутил их запах – смесь запахов разрытой могилы, горячей крови, тлена.
— Их нет на самом деле, – шепнула Мари, обхватывая его за плечи. – Только не бойся. Вспомни что-нибудь смешное, постарайся рассмеяться.