Триллер

Роллинс Джеймс

Хорнби умолк, и только барабанивший по крыше нескончаемый дождь нарушал тишину.

— Удивительная история, — наконец вымолвил я, глядя на старика.

Казалось, он совсем выдохся.

— Мне уже чертовски давно не приходилось столько болтать, — признался Хорнби, и я понял, что он действительно очень устал. — Примите мои извинения.

— Вы заслуживаете всяческого уважения, сэр. Но неужели это все?

— Довольно скоро наш корабль снова тронулся в путь. Дул попутный ветер. Закинув голову, я наблюдал, как туго надулись белые паруса; они несли нас домой, в Англию. Целый

отряд барабанщиков отбивал на сияющих барабанах величественный военный марш, звуки которого летели над палубами «Мерлина». Шли мы с приличной скоростью, и, помню, я подумал, что, если этот ветерок продержится, мы без проблем завершим нашу судьбоносную миссию. Вовремя прибудем в Портсмут и успеем лично предупредить адмирала Нельсона о готовящейся засаде.

— И вы ведь успели?

Старый моряк подался вперед, словно намереваясь шепнуть мне что-то по секрету, и я заметил, что глаза его увлажнились.

— Да, сэр, успели. И я удостоился чести присутствовать на приеме во дворце Святого Иакова. [109] После лорд Хоук лично подошел ко мне с Алексом на руках, наклонился и посмотрел мне прямо в глаза. «Великолепная работа, юный мистер Хорнби», — сказал он и протянул мне парусиновый сверток. Тогда я не сразу понял, что в нем находится. Спустя годы я повесил подарок лорда Хоука вон там, на стене возле камина. Видите, сэр?

109

Дворец Святого Иакова — официальная резиденция британских монархов; позднее была перенесена в Букингемский дворец.

Я встал со стула и направился взглянуть, что же висит там и посверкивает в отблесках пламени.

— Да, мистер Хорнби, вижу.

Протянув руку, я дотронулся пальцами до старого кожаного ремешка. Осторожно, чтобы он не рассыпался от моего прикосновения.

Подарок лорда Хоука юной пороховой обезьяне Мартину Хорнби некогда был воистину сокровищем. Ныне же он превратился в потускневшее воспоминание о былой славе, скромно висящее в углу над камином. Это была подзорная труба адмирала Нельсона.

— Давайте, мистер Толливер, посмотрите в нее. Сейчас вы держите в руках частичку нашей истории, сэр!

Только я снял трубу с гвоздя, как это и случилось. Старый ремешок порвался, подзорная труба выскользнула у меня из рук и ударилась о стенку камина. Из нее выскочила линза и закружилась в воздухе, словно подброшенная для жребия монетка. Я еле успел ее поймать.

— Сэр! — воскликнул я, нагибаясь, чтобы поднять покореженную трубу. — Приношу вам тысячу извинений!

— Ничего страшного, мистер Толливер, — добродушно произнес Хорнби. — Она и не в таких переделках бывала. Напрягите зрение — и вы найдете возле окуляра координаты, нацарапанные Билли Бладом.

Но тут из трубы выпало нечто, крайне меня заинтриговавшее. Это был пожелтевший свиток из тонкого пергамента, перевязанный черной ленточкой.

— Мистер Хорнби, — пролепетал я, с трудом сдерживая эмоции, — здесь внутри, кажется, какое-то послание. Вы знали?

— Послание, сэр? — удивился

старик и медленно встал со стула. — Давайте-ка взглянем.

Со всей аккуратностью я развязал ленточку и расправил пергамент на столе. Ни Хорнби, ни я не могли поверить своим глазам. Бумага была подписана лично Наполеоном Бонапартом! Вот содержание письма:

«Капитан Блад,

немедленно отправляйтесь в Кадис под всеми парусами. Как только наш флот соединится с испанским, Англия окажется в наших руках. Атакуйте Нельсона на пути в Трафальгар, и все будет кончено. Это будет славная месть за шесть веков позора и унижения. Не щадите ни себя, ни врага! Его величество смирится с потерей кораблей, если они погибнут в сиянии славы.

Н.»

— Поразительно, сэр. — Я никак не мог прийти в себя от изумления. — И это убедительное доказательство правдивости истории.

— Да, думаю, вполне убедительное.

Некоторое время мы молча смотрели на этот невероятный документ.

— И сколько там главный приз у «Глоуб»? — задумчиво попыхивая трубкой, осведомился Хорнби.

— Семьдесят пять фунтов, сэр.

— Хорошие деньги.

Я сделал глубокий вдох, словно собирался нырнуть, и начал:

— Мистер Хорнби, мне необходимо обсудить с вами еще одно, последнее дело. Видите ли, мы с Сесили… в общем, мы собираемся пожениться. Извините. Я, собственно, что хотел спросить, сэр: не соблаговолите ли вы отдать за меня вашу дочь Сесили?

Хорнби молча уставился в догорающий огонь. Я был уверен: он считает меня, ничтожного писаку, недостойной парой своей прекрасной дочери. Казалось, у него просто нет сил лишать меня напрасной надежды. Я выпрямился, размял уставшие члены, закрыл блокнот и сунул его во внутренний карман куртки. С удовлетворением похлопал себя по груди — все-таки, имея в запасе такую историю, я мог довольно уверенно смотреть в будущее.

И уже хотел было подняться на второй этаж и поискать свободную кровать — я буквально валился с ног от усталости, — но тут Хорнби встал со стула и сказал:

— Вы хороший человек, Пенн Толливер. Честный малый. В письме Сесили говорила о вас много хорошего, но я ответил, что должен сам убедиться. На самом деле именно я подвигнул вас на это долгое путешествие.

— Но, сэр, я не…

— Возьмите письмо Наполеона, сынок, в качестве доказательства. Вы завоюете главный приз, я уверен. Берите-берите, оно ваше. Знаете, все эти годы я прикидывал, стоит ли чего-нибудь это письмо. И теперь вижу, что да — оно многого стоит.

— Так вы знали о письме?

— Конечно знал. С его помощью капитан Макайвер и лорд Хоук доказали адмиралу Нельсону, что вражеский план существует.

— Но, мистер Хорнби, это письмо стоит тысячи фунтов! По меньшей мере десять тысяч! Возможно, и больше. Нет, я никак не могу согласиться на такой подарок!

Тогда Хорнби вложил побитую подзорную трубу в мои руки и накрыл своими.

— Возьмите ее, мой мальчик.

— Но, сэр, как насчет Сесили? Я бы не хотел настаивать, но… видите ли, я очень люблю ее и могу только молиться, чтобы в свое время вы приняли меня в качестве ее единственного и…