Трилогия: Небо Титана, Небо Земли, Небо над моим домом
Шрифт:
Юра кинулся к ноутбуку. Компьютер вышел из спящего режима, и Гречкин зашел в папку с картами, отснятыми спутником. Приблизив изображение восточного побережья моря Кракена, Юра программной линейкой отмерил от кромки моря на восток двенадцать километров к предполагаемому месту посадки «Титана-1», а потом опустился четко на юг на восемьдесят километров.
— Мы примерно тут, — он пометил крестом на карте, — горы есть восточнее… — кликнул мышкой на крест и протянул линию до гор, — тридцать восемь километров до хребта. Далеко.
— Вот еще, южнее, — сказал
— И ближе, — Юра измерил расстояние до нее, — двадцать ровно.
— И что делаем? — спросил Стив у Гречкина. — Ты теперь капитан.
— У нас есть четыре варианта, — немного подумав, произнес Гречкин. — Первый вариант — ехать к ближайшей горе и пытаться поймать там связь, потом ехать к другим горам. Второй вариант — продолжить разбираться с Элли. Третий вариант — разделиться, двое едут искать Мингли, двое остаются тут. Четвертый вариант — обратиться к Лучу. И надо не забывать, что если Мингли за хребтом, то мы не поймаем его сигнал.
— Я за то, чтоб разделиться, — сказал Стив.
— Надо до горы доехать, — продолжил развивать план Саид, — хотя бы километров десять проехать в ту сторону, может, связь появится. Поедем по компасу четко на юг. Потом так же по компасу вернемся обратно. Если Мингли не найдем, я отсюда выставлю нас на восток. Поедем тогда уже к хребту.
— Да, давай так, я и Стив остаемся разбираться с кораблем, ты и Жорж езжайте к горе.
Перед тем как ехать, космонавты по-быстрому кинули гайки три раза. Убедились, что Луча нет.
— Патроны есть? — спросил Гречкин.
— Достаточно, — ответил Саид.
— Из кабины ни в коем случае не вылезать, — дал Юра напутствие, — мы не знаем, сколько их тут в небе может кружить. Шлемы снимать не будем, так что на связи.
— Удачи вам, — сказал Стив.
— И вам, — ответил археолог.
* * *
Юра и Стив сидели возле шара. Гречкин все же заметил некий алгоритм во взаимодействии с ним. Когда Юра выставлял возле шара один палец, по потолку пробегала полоска зеленого света, два пальца — полоска становилась красной, три пальца — полоска загибалась в квадрат. Потом Юра показывал четыре пальца, пять, шесть, снова четыре, снова шесть, семь… снова два… и… узоры меняли цвета и формы, становились сложнее, извивались, и все сводилось в бессистемную неразбериху — в первый раз на два пальца корабль отреагировал красной плоской на потолке, а в следующий раз, спустя кучу манипуляций, он уже реагировал на два пальца синими точками вперемешку со спиралями на стене.
Сама закономерность заключалась в том, что каждый раз, когда Гречкин подносил к шару один вытянутый палец, абсолютно любой, неразбериха сбрасывалась, откатывалась к вновь одной полоске, пробегающей по потолку. Этот жест возвращал диалог с кораблем к одномерной геометрической фигуре — к линии. Полчаса космонавты провозились с жестикуляцией, пока вдруг…
— Начало, — раздался голос Гречкина отовсюду сразу.
Юра и Стив подскочили
— Он заговорил! — воскликнул Гречкин в чат.
— Это он сейчас произнес? — спросил Жорж. — Твоим голосом?
— Да!
— А что ты сделал? — спросил Саид.
— Погодите! — Юра убавил у себя громкость чата.
— Да, — произнес Юра, — один, это начало. Начало счета. Один, два, три, четыре… «Один»— так звучит первое положительное целое число в нашей математике!
По потолку побежали цветовые узоры, описать которые словами было невозможно, будто картины Кандинского сменяли друг друга и нахлестывались одна на другую.
— Нейросети! — произнес Гречкин эту фразу так, будто бы какой-нибудь ученый после важного открытия крикнул «эврика!». — Нужно как-то соединить наши системы изложения.
Юра сел на колени возле ноутбука. Открыл текстовый файл и принялся печатать алфавит. Гречкин увеличил шрифт так, чтоб алфавит занял весь лист. Поднеся монитор к шару, Юра начал перечислять вслух буквы. Начиная с буквы «Р», корабль стал повторять за бортинженером.
— Ха! — с азартом воскликнул Гречкин, глядя на Стива. — Сейчас мы ее говорить научим.
— Скажи, что мы назвали ее Элли, — предложил Стив.
Юра написал слово «Элли» и показал шару.
— Э. Эл. Эл. И, — обрывисто произнесла нейросеть.
— Элли, — плавно произнес Юра.
— Элли, — так же повторила нейросеть.
Гречкин отложил компьютер и приложил руку к своей голове, произнося свое имя. Потом он дотронулся до шара и сказал: «Элли».
— Юра, Стив, — произнесла Элли голосом Гречкина, — Саид, Мингли нет, Жорж вредный.
На лице Гречкина засияла улыбка. В чате он услышал тихие возмущения биолога.
— Давай ей еще что-нибудь включим? — предложил Стив.
— Она должна уметь подключаться к электромагнитным сетям, — Юра уткнулся в ноутбук, водя пальцем по тачпаду.
— Хочешь раздать сеть? — спросил Стив.
— Ага.
Гречкин поставил компьютер на пол, а сам встал и отошел от шара на пару шагов.
— Она подключилась к нам? — спросил Стив.
— Понятия не имею.
— А сколько ей понадобится времени, чтоб перечитать и пересмотреть все файлы на компьютере?
— Если отталкиваться от навыков земных нейросетей, то, я думаю, быстро. Может, час или… несколько минут?
* * *
Гречкин включил все пять компьютеров. Элли познала основные языки Земли за несколько секунд, а следом художественная библиотека со всей мировой классикой литературы была поглощена в первые минуты обучения. Дальше Элли принялась исследовать справочники по биологии, физике, химии, космологии. Все это время, будто электрические импульсы в мозгу, по ее потолку переливались цветные узоры — закручивались в спирали, наслаивались, разбегались, пускали волны и мигали. Юра со Стивом с изумлением рассматривали сияние корабля, оказавшись в калейдоскопе цветов видимого и, возможно, невидимого для человека спектра.