Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas

Клэр Кассандра

— Ты поддался мне, — произнес Темный Лорд.

Рон считал, что уже достиг пределов ужаса. Однако, судя по всему, он ошибся. Правой рукой он вцепился в застежку плаща, рука теперь конвульсивно сжалась — так, что пряжка вонзилась в мягкую плоть ладони.

— Я сказал, что ты поддался мне, — повторил Темный Лорд. — Разве не так, мальчик?..

Собрав всю свою гриффиндорскую смелость, Рон, вскинув подбородок и встретившись взглядом с Темным Лордом, прошептал:

— Я не очень-то силён в шахматах.

На него с плоского змееподобного

лица в ответ взирали красные, словно тлеющие угли, глаза без век. Рону стало дурно.

— Ну, то есть, я неплохо играю. Но ничего особенного.

— Что касается шахмат, — похоже, да. С такими природными данными и уровнем подготовки тебе невозможно выиграть у меня. И, тем не менее — ты стараешься.

Рон не мог поверить своим ушам. Что, Вольдеморт пытается ободрить его?

— Просто я не вижу… Как мне соперничать с вами…

Тонкие губы Вольдеморта дрогнули в улыбке:

— Можешь. Однако не там, где ты думаешь.

Он махнул рукой в сторону шахматной доски, и фигурки снова выстроились для новой партии.

— Не сыграть ли нам ещё раз? И, если сейчас я не буду полностью уверен в искренности твоих попыток обыграть меня, то я сдеру кожу с твоей правой руки. Медленно.

Рон с трудом проглотил комок в горле.

— Не начать ли нам? — поинтересовался Тёмный Лорд.

* * *

Возвращение во времени назад никогда не причиняло Джинни никакой боли, однако в этот раз все было иначе. Джинни перевернула Хроноворот, и весь мир вместе с Имением Малфоев метнулся прочь. И вот все снова вернулось — взрывом света и цвета; она ударилась коленями о гладкие плиты пола и несколько минут просто приходила в себя, чувствуя, как боль колет её нервы огненными прикосновениями.

Наконец всё прекратилось, она поднялась на ноги и огляделась. За такой короткий срок вещи обычно не сильно меняются — так и Имение: различия между тем, что существовало сейчас, и тем, что было пять лет назад, были весьма несущественны: тот же высокий сияющий потолок, те же витражи — синие и зеленые ромбы, же тяжёлые зелёные бархатные занавеси, стекающие со стен. В камине не играл огонь — на улице стояла весна.

Книги… Джинни шагнула вперёд и начала разглядывать их — вот они-то точно изменились, большинство из них было вывезено из Имения до того, как она впервые туда попала. Тяжелые старинные фолианты в богато изукрашенных переплётах, толстые, редкие — о, Гермиона была бы вне себя от радости, доберись она до них! Предпочтительнейшие Пути Просветлённых и Дрянные Дела Драконов столпились на низенькой полочке рядом с «Расстроенной арфой» С.Ф. Слухового. На верхней полке стояли Книга исчисления печалей, Черный том Алсофокуса, Некрономикон (за владение которой полагался год Азкабана — в ней содержались все тайны поднятия мёртвых, Книга Эйбона, и дюжина других, вызывающих массу вопросов морального плана.

На других полках находилась всякая художественная литература, включая пьесы: шесть пьес Шекспира,

выпущенные в маггловском мире, и даже незаконченная — Проклятье странных сестер. Джинни, никогда не трепетавшая перед книгами так, как Гермиона, всё же вынуждена была признать, что собрание просто уникально. Она скользнула рукой по корешкам, заклятья на её браслете соприкоснулись и звякнули. Окно над столом было открыто, сквозь него доносился запах травы и шорох листьев, за которым почти не было слышно едва различимых шагов. Она спохватилась, когда они оказались такими громкими, словно кто-то был уже у самых дверей библиотеки.

Сердце у Джинни зашлось от страха, она торопливо огляделась, Хроноворот помог бы ей сбежать, однако он не делал её невидимой, а ей очень не хотелось, чтобы её заметили, поэтому, едва дверь начала открываться, она нырнула за ближайшую зелёную занавеску. И её тут же охватила клаустрофобия. Занавеска была такая толстая, что почти не просвечивала, коснувшись её палочкой, она едва слышно прошептала: «Fenestrus» — появилась маленькая, размером с сикль, дырочка, к которой Джинни и припала, затаив дыхание.

В комнату, что-то бормоча себе под нос, вошел домовой эльф с пером для смахивания пыли:

— Все должно быть просто идеально для хозяина… Мастер Люциус ненавидит пыль… Нодди не хочет попасть в такую же передрягу, как Добби, — плохой, глупый, непослушный Добби… не хочет прищемлять себе уши дверью…

Домовой эльф замолк, когда в открытое окно донесся скрип колес. Джинни вздрогнула, услышав, как хлопнула дверь коляски, и раздались голоса. Они приехали.

Следующие несколько минут Джинни провела в каком-то тумане, едва дыша, пока из коридора не донесся звук приближающихся шагов и не распахнулась дверь. Она зажмурилась.

— Хозяин! — пискнул эльф.

Джинни открыла глаза и правым глазом приникла к дырке. Да, теперь она видела Люциуса куда ближе, и могла оценить, в каком беспорядке была его одежда, — едва начищенные туфли, взлохмаченные волосы, белое лицо, похожее на олицетворяющую ярость маску. А в левой руке он сжимал…

Книгу. Маленькую растрёпанную книжицу с разорванной обложкой.

— Нодди, глупое создание, — рявкнул Люциус, — разве я не приказывал тебе всегда поддерживать огонь в этой комнате?

— Д-да… Нодди очень извиняется, хозяин…

— Нечего извиняться, сделай, как я велел. А потом пойди и принеси мне стакан брэнди. Графин плачевно пуст, — выражение лица Люциуса было на редкость кислым. — А если увидишь моих жену или сына, то передай им, что, если они посмеют прервать мою работу, они проведут ночь в темнице.

— Да, Хозяин, Нодди все сделает, Хозяин, как хорошо, что вы снова дома, Хозяин…

— О, заткнись, лопоухий урод, — рыкнул Люциус в припадке ярости, и направился к дальней двери, где, как знала Джинни, размещался небольшой кабинет. Проходя мимо камина, он кинул в его пустое жерло дневник. У Джинни дёрнулось сердце.